Он опустил Джинджер на пол и рывком выскочил из ванны. Накрыв ее собой, как одеялом, Винс изучал невинные синие глаза. Он видел желание и огонь страсти, а также сомнение и неуверенность.
На лице Винса задергался мускул. Если он джентльмен, он должен сейчас же успокоиться, пока это еще возможно. Но он продолжал целовать ее.
Стук в дверь эхом отозвался в маленькой комнате.
— Кто там? Откройте немедленно.
— Дерьмо! — выругался Винс, шумно вздохнув.
На секунду он уткнулся лбом в Джинджер, пытаясь усилием воли заставить уняться бьющееся сердце. В самый неподходящий момент. Ну почему именно сейчас? Совершенно ясно, дневной менеджер ничего не сказал ночному об их договоренности. Он не дурачил Джинджер, когда говорил, что заплатил людям, чтобы они держались подальше от ванны. Смотритель получил кучу денег и должен был зажечь табло «Не работает» после того, как Винс закроет за собой дверь.
Нехотя он оторвался от теплого тела Джинджер. Очень давно ни одна женщина не действовала на него так, как эта, не задевала ни разум, ни сердце. Вообще-то Винс не был уверен, что ему это нравится.
— Забирай свои вещи, — прорычал он, не глядя на нее. Он не мог заставить себя посмотреть на то, чем почти обладал. Нет, если он хотел сохранить здравый рассудок. — Мы уходим.
Борьба между телом и разумом завершилась. Его лишили выбора, сражение окончено. Но до конца войны еще далеко.
Вместо радости он испытывал давящее разочарование, угрожавшее съесть его живьем.
После очень холодного душа Джинджер лежала на своей кровати, вполуха слушая новости по телевизору. Мысли о Винсе толклись у нее в голове, а холодная вода нисколько не помогла. Вставая под душ, она надеялась испытать облегчение. Джинджер все еще чувствовала прижавшееся к ней твердое тело, все еще видела страсть в самой глубине зеленых глазах. Внутри было пусто и тоскливо.
Она ударила кулаком по подушке. Джинджер не могла понять отношения к ней Винса. После того как менеджер подошел к двери и потребовал ее открыть, они ехали в лифте в неловком молчании. От односложного «до свидания» она почувствовала себя совершенно несчастной. Винс отказывался смотреть ей в глаза. Он сожалел о том, что случилось. А она?
Ей следовало чувствовать себя виноватой. Она видела, что вынесла мать, вынужденная растить ребенка в одиночку, и кому, как не ей, знать, чем оборачивается уик-энд в компании с мужчиной? Прежде она следовала материнским советам, и у нее никогда не возникало проблем. Почему же сейчас ей трудно поступать так, как говорила ей мать? Стук в дверь прервал мучительные мысли.
Робин, покрывавшая ногти на ногах ярко-красным лаком, соскочила с кровати.
— Самое время принести еду. Я просто умираю от голода. — Она прошла через комнату на пятках, чтобы не размазать лак.
Джинджер наблюдала за подругой. Неуклюже шагая в черно-белой пижаме, она больше походила на пингвина, чем на женщину. Джинджер улыбнулась — впервые за последние несколько часов.
— Ничего себе! — Робин вернулась в комнату, раскачивая в руке длинную белую коробку.
— Рик прислал тебе цветы? — Уж конечно, это не ей. Винс дал понять, что не намерен суетиться вокруг нее.
Взгляд Робин стал задумчивым.
— Эти цветы не мне.
Сердце Джинджер подскочило. Не может быть, чтобы от Винса! Она сорвалась с кровати и схватила коробку. Осторожно сняв крышку, заглянула внутрь. Под зеленой бумагой лежали две дюжины роскошных персиковых роз. Джинджер задохнулась от избытка чувств и дрожащей рукой вынула записку, написанную решительным мужским почерком.
«Мне жаль, что я вел себя как животное. Встретьтесь со мной за обедом, в восемь. Пожалуйста! Винс».
— Робин, — сказала она, направляясь в туалет. — Что ты предложишь мне надеть?
— Идем? Лимузин ждет. — Винс взял Джинджер под руку. Оказаться так близко, прикасаться к нему — это больше, чем она могла вынести. Затаив дыхание, охваченная внутренней дрожью, Джинджер думала: она увлеклась этим мужчиной слишком сильно и слишком быстро. Но абсолютно ничего не могла сделать, чтобы остановить буйство эмоций, захлестнувших тело.
Он поддержал ее крепкой мускулистой рукой, открывая дверцу машины. Мужчина просто не имеет права выглядеть таким красавцем, как он в этом смокинге, подумала Джинджер. Горло перехватило, она не могла дышать. Его волосы касались края воротника и сияли так же, как темный костюм. Джинджер вспомнила, какие мягкие эти волосы, и ей хотелось снова запустить в них пальцы.
Она провела свободной рукой по черному бархату платья. Это платье обтягивало ее, как перчатка, от самого лифа, оно было с длинными рукавами и доходило до середины бедер, открывая ноги гораздо больше, чем, вероятно, следовало.
— Не делай ничего такого, чего не стала бы делать я, — посоветовала Робин, блестя глазами, когда пара выходила из комнаты.
Винс небрежно усмехнулся, а Джинджер нахмурилась.
На заднем сиденье лимузина он намеренно отодвинулся к окну. Разочарование охватило Джинджер, подтверждая мысль о том, что Винс сожалеет о случившемся. Он просто пытается быть галантным. Чего же он хочет от нее? Джинджер посмотрела на его суровый профиль. А чего хотела она сама?
В ресторане он сел напротив нее. Между ними горела свеча, ее свет мерцал загадочно и таинственно. Джинджер откинулась на спинку стула и натянуто улыбнулась. Напряженность повисла в воздухе, и она была так же материальна, как и его нога, которая терлась о ее ногу.
Он улыбнулся в ответ, но глаза его остались серьезными.
— Мы должны поговорить.
Ее сердце ухнуло вниз, как подъемник, сорвавшийся с троса. Вот оно! Он собирается сообщить ей, что это шутка, забава… вот и все. Она вздохнула. Ну и хорошо.
Джинджер набрала в легкие побольше воздуха, потом медленно выдохнула через раскрытые губы, подняла глаза и пристально посмотрела на него через стол. Она готова. Она приготовилась к самому худшему из того, что он мог сейчас сказать.
— Прошу прощения за все, что случилось.
Сердце тяжело ударилось о ребра. Ему жаль, что это случилось, или он сожалеет о том, что их прервали?
— Я вел себя, как настоящее животное. Ты не заслуживаешь подобного обращения.
— Я уверен, ты уже устала от назойливого мужского внимания. Ты обладаешь гораздо
