Войти и увидать твой лик окаменелый. Не отметай меня дыханием своим; На ложе каменном привстань. Поговорим! Хотя бы ты сказал и голосом и взглядом О том, что душу нам мертвит могильным хладом, — Я выслушаю все, — лишь не слепи меня Сверканьем вечного в твоей могиле дня! Но если промолчишь, позволь тогда смиренно Взирать на череп твой, вместилище вселенной. Позволь измерить мне величие твое — Всех выше дел земных твое небытие. Когда не тень твоя, пусть прах мне скажет слово! (Вставляет ключ в замок.) Войдем! (Колеблется.) О небо! Вдруг прошепчет он сурово, Вдруг встанет и пойдет, высокий и прямой, И выйду я на свет с седою головой! Но все ж — войдем! Слышны шаги.
Кто там, в гробнице одинокой, Такого мертвеца тревожит сон глубокий? И в этот час! Шаги приближаются.
Ах, да! Меня убить хотят! Войдем! (Открывает дверь гробницы и, войдя внутрь, притворяет ее за собой.) Тихо ступая, входят несколько человек, закутанных в плащи, в шляпах, опущенных на глаза.
Заговорщики.
Они входят один за другим, пожимают друг другу руки и обмениваются шепотом несколькими словами.
Первый (с зажженным факелом в руке) Ad augusta. Второй Per angusta.[441] Первый Хранят Святые нас! Третий И те, кто мертв. Первый И небо даже. В темноте слышатся шаги.
Кто там? Голос во тьме Ad augusta. Второй Per angusta. Входят новые заговорщики. Опять слышатся шаги.
Первый На страже Нам надо быть. Третий
