Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения

Умоляю, услышь! Ночи темные эти
Ловят маленьких сильфов в незримые сети,
К белым призракам, к черным виденьям влекут…
Сколько сов обитает в гробницах на свете!
Сколько ястребов замки в ночи стерегут!

Близок час, когда все мертвецы в исступленье
Пляшут в немощной ночи при лунном свеченье.
Безобразный вампир, полуночный кошмар,
Раздвигает бестрепетной дланью каменья
И могиле приносит могильщика в дар.

Скоро карлик, весь черный от дыма и пепла,
Снова спустится в бездну бездонного пекла,
Огонек промелькнет над стеной камыша,
И сольются, чтоб в страхе природа ослепла,
Саламандры огонь и Ундины душа[447].

Ну, а если мертвец, чтоб от скуки отвлечься,
Средь костей побелевших велит мне улечься?!
Иль, над страхом смеясь, остановит спирит,
Мне прикажет от мирных полетов отречься,
В тайной башне мечты и порывы смирит?!

Так открой же окно мне, покуда не поздно,
Не вели мне отыскивать старые гнезда
И вторжением ящериц мирных смущать!
Ну, открой же! Глаза у меня, словно звезды,
И признанья умею я нежно шептать.

Я красив! Если б ты хоть разок поглядела,
Как трепещет крыло мое хрупко и смело!
Я, как лилия, бел, я прозрачнее слез!
Из-за ласки моей и лучистого тела
Даже ссоры бывают порою у роз!

Я хочу, чтоб сказало тебе сновиденье
(Это знает сильфида), что тщетны сравненья:
Безобразна колибри, убог мотылек,
Когда я, как король, облетаю владенья, —
Из дворца во дворец и с цветка на цветок.

Как мне холодно! Тщетно молю о тепле я…
Если б мог за ночлег предложить, не жалея,
Я тебе мой цветок и росинку мою!
Нет, мне смерть суждена. Я богатств не имею, —
Их у солнца беру и ему отдаю.

Но укрою тебя я во сне небывалом
Шарфом ангела, феи лесной покрывалом,
Ночь твою освещу обаянием дня.
Будет сон этот нового счастья началом,
От молитвы к любви твою душу маня.

Но напрасно стекло мои вздохи туманят…
Ты боишься, что зов мой коварно обманет,
Что укрылся поклонник за ложью речей?!
Разве слабый обманывать слабого станет?
Я прозрачен, но тени пугаюсь своей!»

Он рыдал. И тогда заскрипели засовы,
Нежный шепот ответил нездешнему зову.
На балконе готическом дама видна…
Мы не знаем, кого удостоила крова, —
Сильфу или мужчине открыла она!

1823

ВЕЛИКАН Перевод И. Озеровой

Даже облака в недоступном небе боятся, что я последую за моими врагами в их лоно…

Мутанабби[448]

О воины! Рожден я был средь галлов смелых.
И Рейн переступал мой пращур, как ручей.
Меня купала мать в морях обледенелых,
И колыбель была из шкур медведей белых,
Поверженных отцом, сильнейшим из мужей.

Отец мой был силён! Но возраст сгорбил спину,
На лоб морщинистый легла седая прядь.