Когда я проснулся, за окном уже было темно. Сэр Шурф так и не осчастливил своим присутствием ни одну из четырех комнат — к величайшему восторгу Друппи, который с грацией напившегося пива кенгуру гонялся за лунными бликами и трепещущими на ветру вышитыми занавесками. Я одобрительно понаблюдал за его прыжками и отправился производить ревизию местных бытовых удобств.
Бассейнов оказалось не три, как надеялся мой друг, а всего два. Зато они были просторными и глубокими, а вода в них — горячей и ароматной. Именно то, что мне требовалось.
Спустившись в трактир, я обнаружил, что обеденный зал почти пуст. Только за самым большим столом восседал сэр Шурф, намертво влипший в книгу. Перед ним стояло неописуемых размеров блюдо, на котором громоздилась жареная туша — мне показалось, что мой друг вознамерился сожрать коня как минимум! Шурф машинально отщипывал от этой горы маленькие кусочки мяса и отправлял их в рот. Я по собственному опыту отлично знаю, сколько можно съесть под хорошую книжку, но мой друг явно переусердствовал: к моему приходу он изничтожил чуть ли не треть туши.
— Что это тут у тебя? — спросил я.
Признаться, я не слишком рассчитывал на ответ, но Шурф тут же отозвался, не отрываясь, впрочем, от книги:
— Я заказал менкала, зажаренного на вертеле. Это простое, но вкусное и питательное блюдо — гордость гугландской кухни. Присоединяйся.
— Это обязательно? — несчастным голосом спросил я. — Или мне все-таки можно съесть что-нибудь другое?
— Поступай как хочешь, — флегматично отозвался он. — Но я настоятельно рекомендую тебе попробовать… Надеюсь, у тебя нет предрассудков, которые не позволяют есть мясо менкала?
— Нет, — растерянно отозвался я и покорно пообещал: — Я обязательно попробую, но немного позже, ладно? Мои предрассудки не позволяют обжираться чем бы то ни было сразу после пробуждения.
— Дело хозяйское, — отмахнулся мой друг. — Не мешай мне, ладно?
Я понял, что очередная попытка завязать беседу может стоить мне жизни. Голыми руками ведь придушит, интеллектуал хренов…
Примерно через час к нам подошла хозяйка заведения и вежливо спросила, не желаем ли мы избавить ее трактир от своего присутствия? Уже, дескать, скоро полночь, а где же это видано — чтобы трактир был открыт до полуночи?!
Я собрался было сообщить этой милой даме, что приличные люди в такое время только-только начинают подумывать об ужине, но Шурф понимающе покивал, попросил ее позвать слуг, чтобы упаковать и отнести в наш амобилер зажаренного менкала, и, не отрываясь от книги, направился к выходу, небрежно велев мне расплатиться, забрать из комнат наши сумки и ехать дальше.
— Ты бы мне хоть чаевые иногда давал, — фыркнул я, отправляясь наверх за вещами.
Впрочем, Шурфа можно было понять: парень как раз присосался к Стивену Кингу. Обижаться на него было бессмысленно и бесполезно, как на беременную женщину.
На сей раз путешествие протекало в полном молчании.
Мы переправились через Хурон по большому старинному мосту, помпезному, как траурный наряд пожилой аристократки. Теперь мы ехали по территории Ландаланда: изгибы Хурона очерчивали границу между двумя провинциями. Впрочем, никаких перемен в окружающем пейзаже я не обнаружил, разве что темная лента реки теперь поблескивала по левую сторону от дороги.
Некоторое время Шурф продолжал штурмовать источник знаний, развалившись на заднем сиденье, благо острое зрение угуландца позволяло ему читать в почти полной темноте. Но усталость взяла свое, и он задремал под убаюкивающее похрустывание менкальих костей: Друппи вовсю развлекался с остатками его чудовищного ужина.
Потом хруст прекратился, и я остался единственным бодрствующим существом — думаю, не только в отдельно взятом амобилере, но и во всем Ландаланде, жители которого явно не способны оценить преимущества ночного образа жизни. Мне, впрочем, было хорошо: я наконец-то выспался и мог получить настоящее удовольствие от быстрой езды по совершенно пустой дороге.
Я так разогнался, что в какой-то момент стал подозревать, что у нашего амобилера имеются некоторые шансы взлететь: по крайней мере, уши у меня уже заложило. Мне показалось, что это уже перебор, и я немного сбавил скорость — как раз вовремя!
Признаться, я не люблю сюрпризы. Даже трогательный подарок, заботливо подсунутый под мою подушку любимой девушкой, вполне способен выбить меня из колеи. Однажды у меня хватило ума спросонок испепелить такой сверток, прежде чем я сообразил, что это обыкновенный сувенир, а не какой- нибудь зловещий талисман, заговоренный моим злейшим врагом. На войне как на войне, знаете ли: лучше быть живым параноиком, чем мертвецом, который ждал от жизни только приятных неожиданностей… Одним словом, я не люблю сюрпризы. Зато они меня просто обожают.
Впрочем, сюрприз, который ждал меня на дороге, можно с некоторой натяжкой назвать безобидным. Сердитый серый гусь величиной со слона — ничего из ряда вон выходящего. Подумаешь, и не такое еще видали!..
Собственно говоря, злобное шипение упитанной домашней птицы было мне до лампочки. Единственное, что действительно вызывало у меня некоторые возражения: гусиная туша являлась серьезным препятствием на пути нашего амобилера. Врезаться в такую громадину на скорости, превышающей сто миль в час, — то еще удовольствие!
К счастью, моя реакция день ото дня становится все лучше. Пока услужливое воображение впечатлительного человека рисовало перед моим внутренним взором картину неминуемой катастрофы, моя мудрая левая рука молниеносно прищелкнула пальцами, выпуская на волю совершенно незаменимый в подобных обстоятельствах Смертный шар. Впрочем, крошечная шаровая молния не испепелила противника, а просочилась сквозь чудовищную тушу, ударилась о ствол ближайшего дерева, стала большой и прозрачной и наконец исчезла.
Это неопровержимо свидетельствовало, что огромный гусь был чистой воды наваждением — если не моей персональной галлюцинацией. Что ж, тем лучше! Я стиснул зубы, вцепился в рычаг амобилера и на полной скорости рванул вперед.
Мне повезло: проехать сквозь реалистически исполненное тело гуся оказалось ничуть не труднее, чем нырнуть в полосу тумана. Секунду спустя все уже было позади. Я сбавил скорость и осторожно оглянулся. Ничего. Пустая дорога, как и следовало ожидать.
Только теперь я великодушно позволил себе утереть со лба холодный пот и даже испугаться. Правда, такое состояние души быстро показалось мне непродуктивным: трястись мелкой дрожью после того, как опасность миновала, — что может быть глупее? Поэтому я решительно помотал головой и переключился на программу «Радуемся счастливому спасению».
Впрочем, восторги по поводу избавления от гигантского гуся были настолько фальшивыми, что не убеждали даже меня самого. Им на смену пришли размышления, и в моей голове мелькнула чудовищная, но вполне правдоподобная догадка: «Опять Джуффин резвится! Точно, его шуточки!»
Я был настолько потрясен собственным озарением, что немедленно отправил зов главному подозреваемому.
«Это уже не смешно! — возмущенно начал я. — То есть это было бы вполне смешно, если бы я ехал не на амобилере, а на самокате. Разбитая коленка — не такая уж высокая плата за ваше внимание! Но сейчас я чудом не устроил аварию…»
«Подожди-ка, сэр Макс, — остановил меня шеф. — Во-первых, ты меня разбудил, так что я очень рассчитываю на извинения. А во-вторых, я ничего не понимаю. Если ты только что чудом избежал аварии — молодец. Но при чем тут я? Чему я тебя никогда не учил — так это управлять амобилером…»
«А гусь?» — взвыл я.
Признаться, я все еще был уверен, что шеф меня разыгрывает. «Ну да, плохо то шоу, которое не желает «go on» до последней капли крови! — думал я. — Что ж не развлечься хорошему человеку, ежели развлекается?!»
«Что за гусь?» — спросил Джуффин. Кажется, он уже вполне проснулся.
