расположение Кеана, понимая, как это важно и для неё, и для него самого, но попытка эта натолкнулась на такое сопротивление и злобу Кеана, что он отступился, а через какое-то время начал отвечать на ставшие более чем ощутимыми уколы Верховного жреца. Может быть, сейчас это и переросло в более серьёзный конфликт, но назвать это войной… Или онпросто чего-то не понимает, упускает что-то важное, идеализирует свой новый дом?
— Я думал, в Бриаэлларе дома не воюют друг с другом, и алаи с алаями — тоже, — возразил Анар. Ему было очень важно верить в это.
— Воюют, — отмахнулся патриарх. — Можно подумать, ты не знаешь о наших славных отношениях с Наолом.
— Я слышал об этом. Но сейчас у всех нас есть серьёзный повод для примирения, и мне показалось, что вы с патриархом Чутколапом нашли его достаточно веским… чтобы не шипеть друг на друга, — осклабился Анар.
— Малаурово отродье, — с добродушным ворчанием ущемил Криана ан Сая в праве отцовства Селорн. — У нас с Наолом, слава Аласаис, хватает на это ума, хотя разве в одном уме тут дело?.. Нет, сейчас не то время, когда можно ожидать этого от всех остальных. Весь Энхиарг перевернуло кверху лапами. Инаан — Сотворённый![3] — и тот уже опозорился так, что сидит поджав хвост у своих внуков, в каком-то дупле на окраине леса, траву с горя жуёт.
Тут Анар не удержался от улыбки.
— Но у этого хотя бы достало мозгов и кошачести, чтобы признать ошибки, а не носиться со своей дурью, как с пятым котёнком,[4] — бурчал Селорн. — Хорошо бы кое-кому тоже уползти под какую-нибудь корягу в Садах Аласаис — грехи замаливать… Ан нет — не уползёт… Кеана настолько уважают как правителя, что он уверен, что ни одна мысль, забредшая в его башку, не может оказаться… идиотской. В любое другое время его от всей души потыкали бы в собственные выдумки носом, а сейчас все молчат, боятся повредить Бриаэллару. Даже анеис молчат. «Он, конечно, имеет право ошибаться, но упорствовать в своём заблуждении, после того как оно стало очевидным для всех без исключения — это дикость. И дикость в наше время более чем подозрительная», — матриарх Алия мне на днях писала. Но её шёпот разве кто услышит? А может, и слава Аласаис, что не услышит. Мы все слишком многим рискуем. — По глухому бормотанию Селорна совершенно нельзя было понять, как он сам относится к тому, о чём говорит. — Мы должны быть осмотрительны и осторожны. А сейчас наша интуиция не даёт определённого ответа на его счёт. Кеан может одуматься, и всё наладится… Но может быть, и нет, и тогда мы все за свою нерешительность будем жрать лопухи, не хуже Инаана. В любом случае, пока ты не станешь как хвост необходим Бриаэллару — ты уязвим для Кеана. Смотри, можешь и не успеть доказать свою полезность, — припечатал наконец патриарх и, помолчав, добавил: — Хотя, кто знает, даже если ты и докажешь, не станет ли от этого только хуже. Поэтому прекрати мозолить ему глаза, так для всех будет лучше!
— Я не думаю, что Кеан… — попытался было вступиться за Верховного жреца Анар.
— А ты подумай! — прорычали ему в ответ. — Думаешь, твоя мать всегда была такой? Или она такой стала — с чьей-то помощью? Как же тогда твой добренький папаша полюбил её? — ядовито осведомился Селорн.
— Она была такой уже тогда. Он просто любил её, поэтому не замечал, — покачал головой Анар и тут же кивнул: — Я понял. Я буду осторожнее, патриарх.
— Будь. Не стоит давать Талу шанс заполучить на свою сторону Верховного жреца Аласаис или, — он пристально вгляделся в лицо алая, — или сына Амиалис, как некогда он получил её саму!
Анар благоразумно промолчал. В его голову приходили подобные мысли в отношении Кеана, но он немедленно отметал их как недостойные. Он должен быть снисходительным к Верховному жрецу — тот отвечает за всё и за всех, а особенно сейчас, в такое сложное время. Тем более раз дело касается его собственной дочери — пусть и приёмной но любимой. Анар укрепился в своем решении быть более терпимым и надеялся, что его терпение будет рано или поздно вознаграждено пониманием…
Наконец впереди показалась вымощенная красным камнем круглая площадь — цель их пути. Ледяной куб с красным же харнианским драконом, установленный в самом центре, казался экзотической статуей специально созданной для её украшения. Вокруг него суетилось несколько залов во главе с Мелтарисом и Ирерой, которая так и светилась от удовольствия: впервые интуиция не подвела её. Они спорили, какую охрану стоит выставить у дракона.
Кто-то из сердобольных магов отдирал от куба приморозившую лапы птицу.
— Надо прикрыть его стеклом, а то кто-нибудь обязательно приморозит нос! — заявила подошедшая к Селорну Ирера.
Патриарх ничего не ответил. Он вдруг скользнул вправо, пересёк площадь и вытащил из мокрых кустов что-то извивающееся и истошно вопящее.
Анар и Ирера переглянулись. У обоих при виде разгневанного Селорна невольно напряглись мышцы, словно кошки готовились отпрыгнуть в сторону, если тот соберётся что-нибудь выкинуть — бросить в них своей вопящей ношей, например.
Патриарх подошёл ближе, и стало видно, что это кот, длинный, пушистый, жёлтый с коричневым, несомненно, кот, но — размахивающий в воздухе сразу шестью лапами. Таких называли
— Тупая бестия! — прорычал Селорн, встряхивая свою ношу. — Сколько раз можно говорить тебе — письма надо доставлять в срок, а не лакать сметану на…
Тут придушенный кот вывернулся, подтянулся на лапах, которыми обхватывал руку мучителя, и сумел переорать даже Селорна, что, по мнению Анара, было совершенно невозможно.
— Я не лакал! — сверкнули честностью его бесстыжие глаза. — Я опрокинул — случайно! — а она меня… Мя! — он едва не сорвался, — избила, вором назвала, лапки все попереломала… Ну как я мог добежать в срок на сломанных лапках? Бедный котик, ползком дополз, весь вымок, как тряпочка, а и тут тебе не благодарность, а сплошное битьё и усокрутство!
— Не нравится? — серьёзно поинтересовался патриарх. — Что ж, может быть, у Энаора в лаборатории тебе будет уютнее, — он махнул гонцом в сторону сына Чувствующей Меори; Энаор как раз семенил куда-то за куб с отвоёванной у магов птичкой в зубах.
— Не-е-ет!!! — заверещал несчастный зверь так громко, что Селорн выпустил-таки его шкирку, и амри с сочным шлепком упал на землю. — Только не ему — он мне хвост отрежет и змеиный пришьёт или ещё чего похуже, — кот перевернулся на спину, умильно поджал все шесть лап и расстелил между ними пушистый хвост.
Анар подошёл поближе. Губы его невольно расплылись в улыбке:
— За что ты его так?
— Да твари! — рявкнул Селорн, бросил быстрый взгляд на Анара и поднял ногу, словно собирался наступить на кота. Тот что-то сдавленно мявкнул, выскользнул из-под сапога и умчался прочь. Анар с завистью проводил его глазами. Селорн швырнул вслед коту скомканное письмо.
— Идём, — пробормотал он, подозрительно скалясь в сторону Иреры. — Судя по тому, что тут написано, одна моя дочь притащила от адоров что-то такое, что едва не сожрало вторую. — С этими словами он достал сферу, полученную от Энаора, и грохнул её о мостовую.
Выползшие из осколков струйки тумана стремительно свились в мерцающее кольцо. Заглянув в него, Анар увидел заклинательный покой Селорна. Что-то рыча себе под нос, патриарх вошёл в раскрывшийся портал, его спутник послушно последовал за ним…
Прутья просторной клетки, в которой оказались Селорн и Анар, не были заметны с другой его стороны. Обычным зрением их нельзя было разглядеть и сейчас, но для видящих магию глаз они полыхали ярким белым огнём. Во все стороны от клетки, как из центра паутины, к скрытым волшебным туманом стенам покоя расходились мерцающие нити заклятий.
«М-да… могущественную „муху“ собирался поймать патриарх в эти сети, — подумал Анар. — Хотелось
