– Менты имели на него большой зуб, и вдруг так подфартило… Грех было не воспользоваться…
– А я… я только все испортила… – чувствуя, что опять скатываюсь в истерику, прошептала я.
– Ты хотела его вытащить. Только за него взялись всерьез и серьезные люди. Тебя допрашивали двенадцать часов почти непрерывно. Кто смог бы выдержать такое?
– Я… я должна была выдержать.
– Чепуха. Ни ты, ни я, ни он сам… Улики налицо, менты довольны. Это ж было не расследование, а рождественский подарок. Оружие, из которого только что стреляли, в его машине, и сам он в сотне метров от дома, где совершено преступление, в этой самой машине задержан через десять минут после убийства. Твои показания ничего бы не изменили.
– Но ведь он не убивал?
– Нет. Мне он врать бы не стал. Да и на кой черт ему убивать этого придурка?
– Все решили по-другому…
– Забудь. Это не имеет значения.
– Он тоже так решил, – упрямо сказала я. – Он меня бросил. Скажи, за что?
– Не начинай все сначала, – нахмурился Сашка. – Ты все знаешь не хуже меня. Его подставили, да так ловко, что у него не было шансов выкрутиться. Ни одного шанса. Он не был бы самим собой, если бы сразу сдался, но и он не верил, что выкрутится. Слишком многим хотелось, чтобы он сел.
– Он бросил меня, – зарываясь лицом в подушку, напомнила я. – Он считает, что я его предала…
– Чушь собачья. Он не бросил, а сел в тюрьму. И он не хотел тебя связывать на долгие годы. Не такой он человек. Согласен, у него не очень хороший характер, но винить тебя он бы никогда не стал.
– А может, ему просто наплевать…
– Вот что, – вздохнул Сашка. – Давай-ка спать. Если не возражаешь, я останусь у тебя.
– Хорошо, постелю тебе на диване. – Я поднялась, а Сашка ушел в ванную. – Как твои дела? – догадалась спросить я, когда он уже лег.
– Мои дела? Нормально. Как же еще?
– Где ты был?
– Когда? – не понял он.
– Я хочу сказать, откуда ты ко мне приехал?
– А-а… Так, посидели в одном месте… перекинулись в картишки. Отправился домой, вижу, у тебя свет горит, вот я и позвонил…
– Его ждут? – без всякой связи спросила я.
– Кто? – вроде бы удивился Сашка.
– Не знаю… Кто-то… Например, те люди, которым очень хотелось, чтобы он оказался в тюрьме… Это опасно, да?
Сашка лежал, глядя в потолок, потом повернулся ко мне и заговорил очень серьезно:
– Послушай меня, пожалуйста. Когда он сел, нам здорово досталось: тебе, мне, всем, кто был с ним. Тигр в клетке, шакалы воют… Не мне тебе рассказывать, что было. Время прошло, и ничего не вернуть: он отсидел за убийство, которое не совершал. И он возвращается.
– Просто возвращается? – уточнила я.
– Да. Именно так. Он не хочет мстить, если ты об этом. И не собирается искать тех, кто его подставил. Он просто хочет жить. Это понятно?
– Конечно, – усмехнулась я. – Если бы речь шла о ком-то другом.
– Ты можешь относиться к этому как угодно, но все обстоит именно так.
– Выходит, он здорово изменился, – усмехнулась я.
– Не он один. Мы все изменились. А ему досталось больше всех.
Я посмотрела на фотографию на стене, не выдержала и заревела, кусая пальцы.
– За что? Скажи, за что он так поступил со мной?
– Тихо, тихо, тихо, – шептал Сашка, оказавшись рядом. – Не начинай все сначала. Все будет отлично, верь мне. Он вернется, мы сядем втроем, как раньше, и обсудим наши дела.
– Не в этом дело, – немного успокоившись, сказала я. – Он меня не любит. Просто не любит. И это самое страшное.
– Я прошу, потерпи еще две недели, идет?
– Я потерплю, – кивнула я. – Только для меня ничего не изменится через две недели. Я не нужна ему, и он считает меня виноватой.
– Послушай. – Сашка сжал мои плечи и заговорил торопливо, точно боялся, что не успеет все сказать: – Ты знаешь, как я люблю тебя, а он всегда был мне лучшим другом. Самым лучшим. С тех пор как умерли родители, у меня остались только вы… Я точно знаю: все будет хорошо. Просто надо еще немного потерпеть. Ты поняла?
Я положила голову ему на колени и зажмурилась. Мне очень хотелось верить… только верил ли сам
