– Вы знаете кто?
Он засмеялся:
– Нет. Я тебе больше скажу. Никто не знает.
– Вам не кажется это странным? – усомнилась я. – Конечно, я не специалист по криминалу, но здравая логика подсказывает: кому-то было выгодно это убийство, и после него этот человек заметно преуспел в делах.
– То-то и оно. Его нет. То есть никто не знает, что оно такое, где находится и с чем его едят.
– А пытались узнать?
– Само собой. Может, и узнавали, но донести до прочих эту радостную весть не успел никто, что-нибудь обязательно случалось по дороге.
– Но ведь это невероятно, – хмыкнула я, подумав: а что, если сидящий передо мной человек попросту псих?
Точно прочитав мои мысли, он ответил:
– Я не чокнутый… Пять лет назад в городе были две реальные силы. Для простоты назовем их стариками и молодежью. Стариков объединяло подобие закона, хлипкое единство – и все же… Молодняк старался каждый для себя. В целом соблюдалось равновесие, и никто не рисковал его нарушить. И вдруг этот расстрел. Тебе трудно представить, что это значило тогда… и что за человек мог отважиться на такое… А потом пошли вовсе чудные вещи: никто не понимал, что происходит. Людям звонили по телефону, объясняли, что они должны делать, а если они отказывались, то очень быстро умирали. За первые полгода погибли шестнадцать человек, это только из тех, кого я знаю, всякая мелочь не в счет. Еще семерых посадили – и всех по липовым обвинениям.
Кто-то стряпал дела, как бабка блины в Масленицу…
– И не осталось никого, кто бы мог разобраться во всем этом? – подсказала я.
Он засмеялся громко и зло, посмотрел на меня и откинул плед в сторону.
– Я пытался.
Натолкнувшись взглядом на аккуратно сложенные пустые штанины пижамы, подколотые булавками, я поежилась, а он весело добавил:
– Мне повезло, так повезло, что и поверить трудно. Машина разлетелась на куски, четверых парней в окрошку, а я жив остался. До сих пор не могу поверить. Поневоле начнешь богу молиться.
– После этого вы больше не проявляли любопытства?
– После этого я стал пенсионером. Живу с внучатым племянником на даче, молоко пью, со старушками в лото играю, птичек слушаю и радуюсь жизни…
– А меня позвали, чтобы доброе дело сделать, предупредить: то, что я ищу, ужасно и опасно и оставит меня без головы.
Он опять засмеялся, но теперь уже тише и спокойнее.
– Я не такой добрый.
– Слава богу, – вздохнула я. Его рассказ произвел впечатление, но в нем не было никакого намека на происшествия той ночи, а именно это меня интересовало больше всего.
Мы помолчали, я выжидательно смотрела на хозяина, он улыбнулся и заявил:
– У тебя получится. Вот увидишь.
– Что получится? – не поняла я.
– Разобраться. Я людей нутром чую, у тебя получится, можешь мне поверить. – Тут он возвысил голос и позвал: – Миша!
– Аудиенция окончена? – поинтересовалась я. В ответ он кивнул. – Слушайте. – Мне пришлось поторопиться. – Всему происходящему всегда есть логичное объяснение. Например, когда Илья оказался в тюрьме, хозяином в районе стал Мирон, значит…
– Ничего не значит, – развеселился Яков Васильевич. – Мирон пешка, которую кто-то ловко дергает за веревочки. Думаю, он сам точно не знает кто. Так же, как все остальные.
– Но вы ведь не думаете, что это Севка… я имею в виду Дерин, создал криминальную империю…
– Об этом ты у него поспрашивай, – перебил меня хозяин.
Миша бесшумно приблизился, и, кажется, мне ничего не оставалось, как встать и проститься. Что я и сделала.
Спускаясь по ступеням, я все-таки решилась и, повернувшись к хозяину дачи, спросила:
– Слушайте, какого черта меня сюда привезли?
Он опять улыбнулся, на этот раз улыбка вышла довольно подлой.
– Твой Илья возвращается, теперь начнется самое интересное.
– Что начнется? – испугалась я.
Он развел руками:
– Посмотрим. Что еще остается одинокому инвалиду.
– Умеете вы людям голову морочить, – вздохнула я, а он хихикнул и заявил:
