«Э» и три «С»: экстренно и совершенно секретно. Быстро отстукивает короткий текст — самое главное. О Фаисе не упоминает, в подробности не вдается. Одни выводы.
Генеральный секретарь ЧЕСИС — пожилой господин из Пьемонта, которого каждый день во время вечерней службы можно увидеть в церквушке Санта Мария дельи Анджели, чрезвычайно набожен. До своего назначения на этот пост он имел весьма смутное представление о секретных службах. Да и теперь нельзя сказать, чтобы он так уж хорошо разбирался в войне теней. На эту должность его назначили потому, что он замечательный организатор и хороший аналитик, способный систематизировать самые разные вещи. Он непосредственный начальник капитана, а вернее, связующее звено между капитаном и руководством совета министров. Чиновник, префект, прошедший школу министерства внутренних дел.
Капитан улыбается пустой комнате и серым ящикам. Да, для генштаба министерства обороны реформа была ударом под ложечку. Старые секретные службы разделили на две части: СИСМИ занимается военной контрразведкой, СИСДЕ — контрразведкой внутри страны. Получается что-то вроде ЦРУ и ФБР.
А над обеими службами стоит ЧЕСИС — подчиненный непосредственно председателю совета министров и выполняющий функции фильтра и координационного центра, банка данных и блюстителя политического курса страны. Сам ЧЕСИС не может вести расследований. Он — мозговой центр и только. С одним лишь исключением. И исключение это — капитан. Ведь даже мозг, когда он перестраивает работу своих клеток, нуждается в контроле. И не обязательно, чтобы клетки об этом знали. Так он и значился в шифровках, так он и подписывает свои письма — Контролер.
Положив лист в конверт, он запечатывает его. Шифровать текст не нужно, конверт вставляется в специальный металлический патрон: пожилой пьемонтский префект получит его во время вечерней службы в тихой церквушке. Только у него есть ключ, которым можно открыть контейнер так, чтобы письмо не разъела залитая между стенок патрона кислота.
5
Из кабины телефона-автомата Алесси набирает номер парламентской комиссии по вопросам обороны.
— Секретариат председателя, — отвечает ему низкий хрипловатый женский голос, такие голоса называют чувственными, однако обладательница его, Серена — смешная толстушка и прекрасная, знающая себе цену секретарша.
— Говорит Алесси. «Адмирал» на месте?
Председатель комиссии Маринетти — бывший военный, избранный в парламент по списку независимых левых. Алесси, познакомившийся с ним давно, еще на борту его корабля, впоследствии, наблюдая за политической карьерой «адмирала», не мог не отдать должного его достоинствам. Это подвижный человек, добряк, — из тех, кто не привык щадить себя и вечно стремился сделать для других больше, чем. позволяют силы. Он постоянно спешит, сея вокруг живописный беспорядок. Его раньше отличали напористость и неумение разбираться в тонких политических компромиссах. Он резок, недоверчив и честен, у него много врагов, но есть и несколько настоящих друзей. Таких, как Алесси.
Поначалу, сразу после его избрания депутатом, когда Маринетти стад проводить митинги и устраивать дискуссии, за ним неотступно следили разные секретные службы, агентов которых ему повесили его бывшие начальники. Этот человек мог посреди выступления вдруг заорать в микрофон: «Эй, вы там, с лысиной и приклеенными усами, перестаньте испытывать мое терпение. Убирайтесь к себе в контрразведку или куда там еще, все равно вашим хозяевам прекрасно известен мой образ мыслей. Всю жизнь они только и делали, что шпионили за мной, как шпионят за всеми, кто не тянется перед ними в струнку».
Случались неприятности и посерьезнее, а он все продолжал подозрительно и свирепо зыркать по сторонам, выискивая типов с приклеенными усами портативными магнитофонами.
— Его нет на месте, — говорит Серена. — Он только что вернулся из Генуи и искал тебя в редакции, а сейчас отправился в федерацию металлистов, там какая-то дискуссия о вооружениях.
Паоло смотрит на часы: двенадцать с минутами.
— На какое время назначена дискуссия?
— На одиннадцать, но сам знаешь, как это бывает…
Он берет такси и едет на корсо Триесте.
Среди вилл и особняков в стиле «либерти» — модерн начала века — здание федерации выделяется своими геометрически четкими плоскостями и стеклянными стенами, в которых ослепительно дробится полуденное солнце.
Паоло поднимается по пологой лестнице к парадной двери и, показав швейцару удостоверение, спрашивает?
— Где тут у вас дискуссия о вооружениях?
— Пятый этаж, налево.
Обсуждение началось уже давно, но Маринетти пока еще не выступал. Завидев Алесси, он делает ему знак сесть рядом и убирает с соседнего стула две сумки, книги, газеты, потрепанные брошюры и еще целую кучу самых невероятных вещей, которые он вечно таскает с собой, в том числе и плащ — в любое время года. Это ужасно несобранный человек. Однажды Паоло поводил Маринетти по редакции и типографии своей газеты в момент подписания полос.
Вышел он оттуда с ошалелым видом, бормоча: «Да у вас тут похуже, чем на нижней палубе крейсера».
— Привет, Родольфо.
Маринетти с самого начала их знакомства решительно заявил: «Давай со мной на «ты» и по имени». С тех пор прошло три гада, но Паоло до сих нор испытывает некоторую неловкость — и не только из-за разницы в возрасте.
Алесси садится, тщетно стараясь не наступить на рассыпанные по полу листки, потом наклоняется и, собрав их, кладет поверх скомканного плаща.
— Тебе Серена сказала, что я здесь?
— Ты мне нужен.
Маринетти делает ему знак «поговорим после». Выступает молодой человек с густыми усами я пышной шевелюрой.
— Это кто? — спрашивает Паоло.
— Дондеро. Из Генуи. Четыре года назад он учился на факультете общественно- политических дисциплин, а потом пришел в федерацию. Упрямая башка. Из старинной генуэзской семьи. Отец миллиардер, свой человек в промышленных сферах. Друзья отца считают, что все это чистый снобизм, и ждут, когда с парня слетит дурь. Но я его знаю хорошо. Он из тех, кто никогда не останавливается на полпути.
Алесси слушает с интересом, но вопросов не задает.
Выступление Дондеро посвящено положению на предприятиях военной промышленности.
— С тех пор как производство вооружения почти целиком перешло я руки предприятий с государственным участием, — говорит он, — давление секретных служб становится все
