— Отлично. — Уилли взял кисть с жесткой белой щетиной и быстро смешал краски. Вначале субстанция была полосатой, но очень скоро получился сочный розовый цвет. — Я все пытаюсь понять, из-за чего погибла Элена.
— Вряд ли это возможно понять.
— Наверное, это звучит претенциозно, не знаю, но для меня единственный способ в чем- то разобраться — работать.
— Художники всегда пытались восстановить душевное равновесие посредством творчества, — сказала Кейт. — Тебе повезло, поверь мне, у тебя есть твое искусство.
Уилли провел кистью по холсту, вначале изящно, затем растирая краску — вверх-вниз, вперед-назад, — вмазывая ее в холст. Вскоре лицо начало принимать очертания.
— Вот именно так я и думал в детстве. Если стану художником, то смогу поправить все, что угодно. Даже вылечить болезнь.
Он положил кисть, взял бутылку с широким горлышком и наполнил ее густой маслянистой жидкостью. Льняное масло. Кейт распознала его по золотистому цвету и специфическому приятному запаху. Уилли добавил туда даммарового лака, бледно-желтого, как белое вино, каплю кобальтового сгустителя и скипидара. Завинтил широкую крышку и легонько встряхнул, создавая эмульсию.
Действительно, настоящая лаборатория. Кейт часто наблюдала за тем, как готовят растворители — не только Уилли, но и другие художники, — а также особые смеси, которые они добавляли к краске или сухому пигменту для создания нужной фактуры — лоснящейся, гладкой, сухой или жирной.
— Это идеализм? — спросил Уилли.
— Возможно.
Он вылил немного только что полученного растворителя в чистую металлическую банку, погрузил туда кисть, а затем провел ею по холсту. Краска постепенно начала люминесцировать. После чего другой кистью наметил контур, отделяющий розовое от угольно-черного, отступил на несколько шагов, подумал, потом вдруг схватил тряпку и все вытер, оставив на холсте только неясные штрихи.
Кейт, как всегда, поразила эта магия, называемая живописью. Впервые за несколько дней она почувствовала, что боль и тревога слегка отступили.
— Но того, кто расправился с Эленой, я с помощью своего искусства найти не могу. Значит, это все бесполезно. — Уилли уронил кисть на палитру.
— Послушай меня, — произнесла Кейт. — Да, с помощью искусства нельзя выяснить, что с ней произошло, но заниматься этим нужно. У искусства другие задачи. И если бы Элена была сейчас здесь, она бы сказала тебе то же самое. Твое дело писать картины, а выяснить, что случилось с ней, предоставь мне.
—
Кейт некоторое время сидела молча, откинувшись на спинку кресла.
— Да, я это сделаю.
Уилли потянулся за другой кистью, осмотрел ее смятую щетину, бросил в большую металлическую урну и промахнулся. Кисть упала на пол.
— И ты можешь сделать так, чтобы ко мне не приставали копы?
Кейт полезла в сумку, достала из пакета фоторобот, сделанный полицейским художником Каллоуэем.
— Смотри. Это человек, которого разыскивает полиция. В ночь, когда убили Элену, его видели на лестнице, недалеко от ее квартиры. Ты его когда-нибудь видел?
Уилли внимательно рассматривал рисунок, потом отвернулся.
— Ты думаешь, я знаю в городе всех чернокожих?
Кейт поморщилась.
— Я так не говорила.
— На этом рисунке изображен какой-то усредненный тип. Таких тысячи.
Уилли нахмурился, взял новую кисть и макнул в банку из-под кофе, наполненную скипидаром. Кейт раскрыла блокнот на странице, где были указаны номера телефонов, выписанные из записной книжки Элены.
— Может быть, ты поможешь мне расшифровать хотя бы несколько фамилий.
Уилли положил кисть и наклонился над плечом Кейт.
— Дж. Кук. Это Джанин. Ты же ее знаешь. Джанни Кук.
— Конечно. — Это была очень трудная девочка. Даже тогда, в седьмом классе. — Ты с ней видишься?
— Встречался иногда, но только вместе с Эленой. Они продолжали дружить.
Кейт начала ковырять на подлокотнике кресла затвердевшую краску. Тянула время, но все равно откладывать дальше было нельзя.
— Уилли… — Она глубоко вздохнула. — Элена могла быть связана с чем-то… ну, развратным?
— Развратным?
— Ну, понимаешь, с сексом.
— О чем ты говоришь, Кейт?
— Я видела кусочек… фильма, секунд тридцать, не более. С Эленой. И это было очень похоже на порно. Я… — Кейт отколупнула краску с подлокотника и отбросила в сторону. Ее пальцы дрожали. — В принципе это могло быть домашнее видео. Наверное, так и было. Но…
— Погоди! — Уилли задумался. — Домашнее видео? Очевидно, чем-то таким Элена и занималась со своим дружком.
— Да. Именно так я и подумала.
— Хм… был тут у нее один парень-киношник. Я встречал его пару раз с ней.
— Ты помнишь его имя, фамилию?
— Деймиен… как-то так.
Кейт показала ему список телефонов Элены. Уилли вытер чистой салфеткой руки, затем взял листок.
— Трайп. Вот он. Д. Трайп. Деймиен. Говорил, что учится в Нью-Йоркском университете на факультете кино, хотя мне он казался для студента немного староватым. Наверное, его исключили.
— И как долго это у них длилось? У него и Элены?
— По-моему, несколько месяцев. Элена говорила о нем все время с какими-то недомолвками. И я точно знаю, что она собиралась с ним порвать.
— Значит, студент-киношник? — Кейт начала припоминать, что Элена однажды упоминала о каком-то киношнике, но это все уже было в прошлом. Она встала. — Ладно. Давай съездим к ним. К Джанин Кук и Деймиену Трайпу. Но нужно сделать так, чтобы все вышло естественно. Не дай Бог они что-то заподозрят.
— Я буду действовать как твой агент. — Глаза Уилли радостно вспыхнули.
— Уилли, учти — это у нас не очередная серия «Закона и порядка». Так что смотри на меня, я буду подавать тебе знаки. И молчи, пока я не попрошу что-нибудь сказать.
Они двигались еле-еле. На Второй улице образовалась пробка. Зато у Кейт было время посмотреть на места, где они бывали с Эленой. Полдюжины польских кафе с вывесками, оставшимися еще с пятидесятых годов. Самым любимым у них была «Веселка», где чашку кофе подавали в дополнение к огромным пирожкам с сыром и картошкой, сдобренной жареным луком и сметаной. В кафе «Святой Марк» в давние времена собирались битники. Когда они с Эленой туда заходили, там тоже сидели какие-то типы с редкими козлиными бородками и тощими татуированными руками. Да, теперь это только
