головы газели, предмет несомненно древний, по мнению экспертов уникальный, персидского происхождения времен ахименидов, образец необычайно редкий и по существу бесценный.
Картер, когда его прижали, признался, что старинный сосуд купил лично у прапорщика Леварта. Вещь, как он свидетельствовал, происходит из находящегося возле заставы слепого яра, в котором прапорщик возился с дрессированной змеей. Все на заставе знали, что он приручил гада, что кормил его крысами и дрессировал. Наверняка натаскивал на поиск кладов.
Специальный отдел провел особое расследование на заставе «Соловей». Все окрестности тщательно прочесаны. На указанном месте не обнаружено никакого яра, никакой расщелины. Не найдено ничего. Там имеется только сплошная, голая крутая стена горного склона. Обследовали район очень тщательно и долго, пока один из особистов не вступил на мину ПФМ, потеряв при этом стопу. После этого поиски свернули, прапорщика Леварта признали без вести пропавшим, а Картеру предъявили серьезное обвинение. Афганские товарищи уже давно жаловались, что исполняющие интернациональный долг бойцы слишком часто похищают и грабят культурные ценности — вот это и пришили Картеру. Он получил двенадцать лет строгого режима. Но не сидел ни дня. При транспортировке исчез. А вместе с ним три человека конвоя и УАЗ, в котором его везли. По Кабулу ходили слухи, что в спекулятивный бизнес Картера впутаны высокие чины, которые отблагодарили его за то, что он не выдал их на следствии.
Кто-то потом видел Картера в Пакистане, в Пешаваре. Другие вроде видели его в дагестанской Махачкале. Неизвестно, правда ли это.
Но если даже правда, то это уже совершенно другая история.
* Несмотря на восемьдесят два года за плечами Мухаммад Хамид обладал соколиным зрением. С того места, где он сидел на корточках возле дувала, открывался вид на долину и дорогу, вид прекрасный и далекий. Старик сразу увидел колонну, приближающуюся в туче пыли. Шесть HUMVEE и четыре бронетранспортера на хорошей скорости ехали в направлении Газны. Он также заметил, что колонна, вопреки его надеждe, замедлила ход, явно намереваясь остановиться. Как раз чуть ниже кишлака. Увидел также тех, кого боялся. Выходящих солдат.
В течение последних сорока лет кишлак Бадгузар был разрушен бомбами и сожжен до основания в общей сложности пять раз.
Мухаммад Хамид повернулся в сторону дома.
— Джамиля! — закричал он бегающей по двору внучке. — Радио!
Жители кишлака Бадгузар и других деревень имели богатый печальный опыт, наука не прошла даром. Американские и натовские солдаты знали, что талибы запретили смотреть телевидение и слушать радио. Если из кишлака доносилась громкая музыка, это означало, что он не проталибский. Поэтому его не надо обстреливать из минометов или крупнокалиберных пулеметов. В принципе. Но случалось по- всякому.
Мухаммад Хамид надеялся, что на этот раз ничего не случится. Поэтому он готов был терпеть радио Джамили с вырывающимися из аппарата демоническими и раздражающими ухо звуками. Старый пуштун не знал, что эти звуки называются «Girls» и их извлекает из себя трио Sugababes. Для него это была не музыка, а дьявольское наваждение.
Из машин вылезли солдаты. Вылезли, — подумал Мухаммад Хамид, — правильное слово. Обвешанные оружием, не похожим на оружие, и какими-то странными инструментами, прикрепленными к странным местам странной упряжью, солдаты выглядели как создания с другой планеты. На них были огромные очки, делающие их похожими на громадных насекомых, и двигались они подобно насекомым, как неуклюжие и неловкие жуки. Мухаммад, который видел войско шурави, их спецназ и полосатых десантников, пренебрежительно усмехнулся, глядя как патруль ковыляют по склону. Идёте как жуки, толкающие шар из навоза, подумал он и сплюнул. Или как беременные бабы. Не удивительно, что болтаетесь здесь, возле главной дороги, недалеко от баз, там, где вам мало что угрожает. Хорошо бы вас увидеть там, где орудуют Черные Тюрбаны, в Орузгане, Хелманде или Кандагаре.
Солдаты шли в сторону выхода из ущелья Мугхаб, на кишлак никакого внимания не обращая. Вроде не американцы, — оценил старик, уже знакомый с разными образцами камуфляжной военной формы. Не немцы, не англичане… Каких-то других неверных шайтан сюда занес, насылает их, как саранчу, на нашу страну. Поскорее сгубил бы их всех Аллах, руками верных или хотя бы заразой какой-нибудь. Ла илаха илл- Аллах….
* Гравий хрустел под сапогами. Патруль первой роты 18-го десантно- штурмового батальона из Бельска-Бялой осторожно спускался в ущелье. Во главе, чутко выставив перед собой стволы автоматов Beryl, шли дозорные. Капрал Пусь по прозвищу Дьябло и старший рядовой Ксенжкевич по прозвищу Кермит. Дьябло вдруг что-то заметил в осыпи, сделал шаг, наклонился. И тут же отскочил:
— О, в пизду! Змея, чтоб я сдох!
— Змея! — повторил Кермит. — Обосраться! Кобра!
— Стреляй, земляк! Заеби гада!
— Стой! Назад! — осадил охотников хорунжий Равик. — Что, охуели, как пингвины летом? Терминаторы нашлись! Бей всех, кто движется, да? Живым не выпускать? Боже, как же из вас деревня прет!
— Я из Варшавы, курва, — тихо пробурчал Дьябло.
— Так ведь змея, пан хорунжий… — громко объяснил он. — Значит.
— Вижу, что змея. И знаю, что это значит. Остынь, капрал. Успокой яйца.
Хорунжий продвинулся на два шага, стал впереди солдат. Змея свернулась между камнями, ее чешуя заблестела золотом. Равик приблизился.
Подошел остальной патруль.
— Что там? — тихо спросил старший рядовой Вронский, прозвище Кизер. — А? Земеля? О, что за срань?
— Змея, — вполголоса пояснил Дьябло. — Хотели ее кокнуть. Равик не дал.
— Эколог ебаный, — сплюнул Кермит. — Чтоб ему…
Равик подошел еще ближе. Змея поднялась на треть тела, легко покачивая головой, и уставилась на хорунжего неподвижным взглядом золотых глаз. Равик вздрогнул, отступил на шаг. В ушах у него шумело и стучало.
Змея не спускала с него глаз. Золотых глаз с черными вертикальными зрачками.
В кишлаке Будгузар лаяли собаки. Джамиля, напевая, подметала двор. Старый Мухаммад Хамид перебирал четки.
Аль хамду лиллаахи раббил аламеем. Ар-Рахман ар-Рахеем. Слава Аллаху,
