Он подошел к лошади и уже было поставил ногу в стремя. Что-то заставило его оглянуться. Дом словно приглашал войти. Александр отпустил повод коня. Сам не понимая зачем, сделал шаг в сторону высокого крыльца, затем еще один. Шагнул на ступени. Открыл дверь.
Солнечные зайчики скакали по деревянному золотистому потолку. Через узкие оконца в бревенчатой стене пробивались яркие солнечные лучи, освещая золотистым светом маленькое, уютное помещение. Воспоминания нахлынули разом, подхватывая, словно поток, и унося в прошлое.
Александр вспомнил свой дом в деревне, где прошло его раннее, до переезда в город, детство. Дом стоял на берегу широкой таежной реки. Бревенчатая изба-пятистенок, срубленная из отборного листвяка, струганного внутри, хранила прохладу в жаркие летние дни, а длинными зимними ночами большая русская печь мягко наполняла теплом каждый уголок этого дома. Старый дом по ночам оживал едва слышными шорохами по темным углам, скрипом двери, раскрываемой легким сквозняком, настораживающим слух потрескиванием в стенах, колыханием занавесок на закрытых окнах. Лунными ночами тени от ветвей берез, растущих за окном, сказочными чудищами таинственно шевелились на стенах комнат. Иногда дом замирал мертвой тишиной, давящей на слух ожиданием новых звуков. За печкой жил домовой, дополняя легкими шорохами потрескивание сухих дров в топке. Александр верил, что домовой там жил. Так было интереснее, хотя мать говорила ему, что домовых не бывает. Но для маленького Саши каждая часть этого дома была наполнена тайной. Это был его мир, в котором он рос. Маленький мир, наполненный тайнами, а там, за дверью, открывался еще один мир – безграничный и великий – с широкой рекой, синими горами на горизонте и высоким небом.
Александр подошел к столу у окна, где стоял глиняный кувшин. Точно такой же кувшин с парным молоком мать ставила на стол, и он вечерами, уставший и голодный, набегавшись с такими же, как он, мальчишками по деревенским улицам, накупавшись в теплой реке, прибегал домой, припадал к кувшину и пил это молоко, заедая мягким хлебом. А потом ему снились светлые детские сны. Домовой шуршал за печкой, мать занималась домашними делами. Ближе к ночи приходил с лесозаготовок отец. Но Александр уже не слышал этого. Сны уносили его в светлую даль. Утром он просыпался. На столе его ждал все тот же кувшин, а на тарелке рядом пирожки с брусникой или же черемухой.
Александр склонился над кувшином.
– Отведай, – услышал он негромкий голос и оглянулся.
На деревянной лавке у стены сидел крепенький бородатый мужичок. Его хитрый пристальный взгляд изучал Александра. Откуда он здесь? Комната ведь пустая была.
– Отведай, – настойчиво повторил мужичок.
– Ты кто? – опешил Александр. – Откуда ты?
– Кто, кто, – усмехнулся мужичок, прищурив глаз. – Домовой я. За печкой живу. Да ты же знаешь. Сам же меня туда поселил.
– Ну да! – не поверил Александр.
– Времени мало. Отведай.
– Что это?
– Не задавай вопросов. Выпей.
– Отрава?
– Глупый. Здесь сила твоего дома. На битву идешь. Не сдержишь ты его без силы. Даже Клинок Ахарунга не спасет. Впрочем, как знаешь, – мужичок рукой махнул.
– Сила дома, говоришь? – Александр поднял кувшин и осторожно пригубил. Напиток был кисловатый на вкус, рот защипал. Только один глоток сделал, а по рукам сила разлилась.
– Много не пей, конь тебя не выдержит, – усмехнулся мужичок. – Еще пара глотков, не больше.
Александр еще два глотка сделал. Сила в ноги пошла. Усталость исчезла.
– Ну, вот и славно, – удовлетворенно произнес мужичок.
– За что такой подарок? – спросил Александр.
– За то, что ты меня за печкой поселил, – усмехнулся мужичок. – Прощай. Иди. Не теряй время.
Александр кувшин на стол поставил, оглянулся.
Мужичок исчез. Только солнечные зайчики по потолку скачут. Дверь за спиной скрипнула входная. Снаружи гарью потянуло. Конь заржал призывно. Волк зарычал. Александр на крыльцо вышел! Конь копытом землю бьет. Словно не скакал полдня. Александр на коня с разбегу не запрыгнул, а взлетел. Дернул удила.
– Вперед, – крикнул.
Конь на дыбы поднялся и с места в галоп пошел. Волк следом припустился. Встречный ветер ударил в лицо.
Ракшасы выпрыгивали из темноты, сыпались со сводов пещеры, напарываясь на копья, срывали когтями доспехи, вгрызаясь зубами в плоть. Твари хорошо видели в темноте. Это была их стихия. Мауронги разили наугад, с потерями, медленно, но упорно продвигаясь вперед, оставляя под ногами сотни подземных чудищ.
Строй сохранять не удавалось. Да и какой тут строй? Твари сотнями прыгали со сводов подземелья, сбивая с ног воинов. Бросали камни. Царила полная неразбериха
«Заманил в ловушку, гад!» – назойливо крутилась одна и та же мысль в голове Зерона. Он
