осталась. Поля ровные. Леса, может быть, другие. Ну, ты понимаешь, о чем я хочу сказать. Местность там открытая до самого Красноярска, тьфу ты, до Анвантара. Так напрашивается вывод. Зачем Зерона ждать? Мы пойдем к нему навстречу. Он этого не ждет. Мы должны сломать его. Психологически сломать. Пусть он знает: не он нападает, мы нападаем. Мы уже одержали два раза верх. Не будем упускать инициативу. Мы пойдем на него.
– Мне кажется, что ты горячишься, Властитель, – почтительно возразил Паша. – И мне кажется, я понимаю причину.
– А я согласен! – громогласно заявил Ацельсиор.
– Я тоже! – воскликнул Сильгур и ударил кулаком по столу. – Воины нас поддержат! Надо разгромить армию мауронгов и завоевать их империю!
– Да! Идем на мауронгов! – согласно закивал головой Ацельсиор.
– Это не входило в наши планы, – нахмурился Паша.
– Замполит, – Александр произнес это слово негромко и посмотрел на Куроедова.
– Что? – Паша настороженно смотрел на Александра.
– Мы идем на мауронгов, Куроедов. Это будет правильно. Мы не будем ждать.
– Зачем тебе это? – обреченно спросил Паша, понимая, что его голос против троих не имеет значения.
– Ты же сам говорил, что Зерон знает. Я не хочу ждать. Время дорого.
– Я тебя понимаю, – Паша кивнул головой. – Но это опасно. Не теряй голову.
– Не опаснее, чем мы будем ждать здесь. Ацельсиор, от разведчиков есть сведения?
– Сведений об основных силах Зерона пока нет. Разведчики сталкиваются с разрозненными отрядами.
– Все равно. Мы пришли не считать число врагов, а уничтожать их. Короче, завтра выступаем. Рано утром. Готовьте войска. Все. Вопросы? Нет вопросов. Я вас больше не задерживаю.
Ацельсиор и Сильгур удалились. Паша остался.
– Саня, – тихо произнес он.
– Что, Паша?
– Мы все умрем здесь. Саня. Мы умрем в этом чужом пустом городе.
– Это не чужой город! – Александр в упор посмотрел на Пашу. – Разве ты не видишь сквозь бездну лет?! Там стоят наши дома, где мы с тобой росли! Там течет река, на которой стоит наш город.
– Это все громкие слова, Саня. Я хочу домой. Я устал. Я водки хочу выпить. Понимаешь. Обыкновенной русской водки. Я шел сюда в надежде вернуться домой. А мы идем дальше. Куда!? Это сон какой-то, Саня. Бред. Это нереально. Этого просто не может быть! – Паша обхватил голову руками и медленно раскачивался из стороны в сторону.
– Нереально, говоришь?! – Александр тряхнул Пашу за плечи. – Что есть реальность? Не более чем набор наших ощущений. Что за ними? Кто видел истинную реальность?
– Это ты к чему? – Паша тупо уставился на Александра.
– Я там был, – произнес Александр, нахмурив брови. – Я ощущал это. Я разговаривал с ними. Но я до сих пор не могу поверить, что это реально, что это не сон, который сбывается, что это не менее реально, чем все то, что окружает нас здесь, чем наш мир, откуда мы пришли.
– Я не понимаю тебя, Саня. Ты о чем?
– Все ты понимаешь, Создатель. Все ты понимаешь, режиссер. Ты знаешь это, когда создаешь другие реальности, когда делаешь фильмы, творишь миры.
Паша молчал.
– Я тоже создавал другие реальности, – продолжил Александр, не сводя взгляда с Куроедова. – Их видели тысячи. Но теперь мы попали в реальность, созданную другим. Его нет здесь. Но есть мы, и он дал нам право творить, изменить ее, сделать нечто новое. Мы – главные герои его истории. Но этого мало. Нам дано право стать Создателями.
– Мы пешки, – угрюмо произнес Паша.
– Пешка может стать ферзем, – возразил Александр.
– Но не гроссмейстером над доской. Только он может передвигать фигуры, проводить пешки в ферзи, делать рокировку, жертвовать.
– Какой пессимизм! И это говорит нарисовавший флаг! Все! Хватит философии! Терпеть не могу бесполезных рассуждений ни о чем! Если ты боишься, так и скажи. Останешься здесь. А я пойду вперед.
Воцарилось молчание. Волк спал. Александр смотрел в огонь. Паша сидел, не отнимая ладоней от головы.
– Все, что существует в нашем воображении, имеет место быть в действительности в силу бесконечности вселенной, – неожиданно произнес он.
– Что? Что за бред ты сказал? – не понял Александр.
– Наше воображение есть не что иное, как отражение реальности, которая безгранична в
