Премьерфе пожал плечами.
– Ну ладно, посмотрим, как у вас это получится.
С одной стороны дороги стеной стоял густой лес, а с другой был головокружительный обрыв – первый в этой холмистой местности. Долина называлась Ас.
К великому неудовольствию Премьерфе, в повозке снова воцарилась тишина. Ризничий, чтобы отогнать одолевающие его невеселые мысли, начал рыскать глазами по лесу в надежде заметить какую-нибудь дичь. Устроить обильный ужин – вот о чем больше всего сейчас мечтал этот простодушный человек.
И Бог наконец услышал его молитвы: из глубины леса, с правой стороны дороги, послышался какой-то звук.
– Вы слышали?
Энно Ги кивнул. Его лицо оживилось. Премьерфе воспринял это как знак одобрения, как проявление своего рода солидарности двоих проголодавшихся людей.
– Это, должно быть, олень… Молодой олень, святой отец, – прошептал ризничий.
Он одним рывком поводьев остановил лошадь и слез с повозки.
– На твоем месте я не стал бы этого делать, – сказал священник. – У нас впереди еще длинный путь, и скоро наступит ночь.
Премьерфе знаком попросил его не шуметь. Затем он развязал сверток, в котором был лук.
– Он там… Совсем рядом… Все дело займет лишь несколько минут, – не унимался он. – Я в свое время все-таки был охотником… Я знаю, что говорю…
Энно Ги пожал плечами:
– Ну, я тебя предупредил!
Кюре остался сидеть на повозке. Он достал из своей сумки свернутые листки для письма и свинцовый грифель и, положив листки на колени, принялся что-то писать, больше не обращая внимания на ризничего.
Премьерфе, оставив священника одного, углубился в лес. Это была настоящая чаща: деревья здесь стояли еще плотнее, а света было еще меньше, чем он предполагал. По мере того как он продвигался, яркий солнечный свет трансформировался в густые сумерки. Ветки деревьев так тесно переплелись, что образовывали сплошную стену. Охотник видел пространство вокруг себя шагов на десять, не больше.
Он осторожно пробирался вперед. Затем он остановился, чтобы почувствовать, где находится его жертва. Кругом стояла жуткая тишина, ни одна веточка не шелохнулась. Премьерфе медленно повернулся кругом и приподнял свой лук, крепко зажав стрелу между указательным и большим пальцами. Он прислушался.
Позади него послышался хруст. Наконец-то! Премьерфе был уверен, что сейчас увидит свою добычу. Он повернулся и быстро пошел в том направлении, откуда раздавался хруст.
Однако не успел он сделать и несколько шагов, как снова услышал хруст, причем опять за своей спиной, но на этот раз чуть-чуть правее. Повернувшись, он в третий раз услышал хруст, затем – в четвертый, в пятый… Хруст все время раздавался за его спиной. Он несколько раз поворачивался, но так и не заметил никакого животного. Тогда он сделал полный оборот. Ничего. И тут снова раздался хруст позади него! Невероятная подвижность животного переполошила охотника. Покрытые снегом веточки поросли уже давно должны были выдать местонахождение того, кто там так быстро перемещался. Однако ни одна веточка так и не пошевелилась. Более того, на снегу были только его, охотника, следы.
Премьерфе никогда не отличался храбростью. Даже тогда, когда был пастухом. Его вдруг охватило непреодолимое желание вернуться к кюре. И тут прямо за собой он услышал звук приминаемого снега. «Приближается!» – подумал ризничий и почувствовал, как похолодела кровь в жилах. Он малодушно опустил свое оружие. Его сердце ушло в пятки, как у перепуганного зайца. Он оглянулся. Деревья вокруг него казались расплывчатыми тенями, и было трудно определить, в какой стороне находится повозка. Застыв на месте как вкопанный, он вдруг припомнил страшные сказки из своего детства: сказки про непролазные чащи, лесных духов, стаи голодных волков, козни нечистой силы, оборотней… А еще он вспомнил про убийцу епископа, и про найденные в прошлом году трупы, и о проклятой деревне, и о том, что случилось с Гроспарми…
В нескольких шагах от него на землю упал ком снега. Это было уже слишком! Премьерфе хотел было броситься наутек, но тут же почувствовал, как чья-то необычайно сильная рука схватила его за воротник и заставила повернуться. Ризничий наткнулся на широкую массивную грудь человека, с ног до головы укутанного в черный плащ. Это был настоящий великан! Премьерфе, взвыв, упал навзничь и вытаращил застывшие от ужаса глаза в небо.
Раздавшийся таинственный свист заставил его посмотреть по сторонам. Бедняга ризничий поначалу не мог понять, откуда доносится этот свист: то ли из леса, то ли что-то свистело уже у него в черепе. Это был какой-то дьявольский свист – угрожающий, пронзительный, не похожий на человеческий. А затем этот свист резко перешел В хохот. Детский хохот. Премьерфе сощурился: он заметил, как с дерева прямо над ним спускается смеющийся мальчик.
– Но что э… – пролепетал Премьерфе.
И тут он увидел перед собой могучего мужчину с лицом, обезображенным шрамами и беловатыми язвочками. А еще – светловолосого паренька с искрящимися от веселья глазами, расплывшимся в улыбке ртом и совсем еще тоненькой талией.
Великан протянул к шее ризничего свои огромные квадратные кулаки. Премьерфе потерял сознание.
– Премьерфе, познакомься: это Флори де Мён, мой ученик, а это – Марди-Гра, мой верный спутник.
Ризничий сидел, прислонившись к повозке. Его ноги все еще дрожали, да и лицо у него было слегка зеленым. Он никак не мог отдышаться. Великан принес его на руках прямо к кюре. Энно Ги стоял рядом, его явно позабавило это происшествие. Бледные щеки ризничего мало-помалу начали приобретать естественный цвет.
– Негоже так шутить с добрым христианином, – сказал Премьерфе. – Я ведь мог… я мог…
Мальчик снова захихикал.
– Прости моего ученика, – сказал кюре. – Он всего лишь ребенок. У него не было дурных намерений.
Мальчику, которого, как сказал Энно Ги, звали Флори де Мён, было лет пятнадцать, а то и меньше. На нем была светлая монашеская ряса с капюшоном, отороченный беличьим мехом плащ, обувь на меху и шерстяная шапочка. По его одежде можно было предположить, что он – юный монах, но из-под его шапочки свисали длинные волосы. Это был симпатичный подросток с раскрасневшимися от мороза щеками и круглыми, как лесные орехи, глазами.
Великан Марди-Гра стоял несокрушимой горой возле кюре. Все в нем: статная фигура, толстые, как колонны, ноги, могучие руки, необычайно мускулистая шея – говорило об огромной силе, и одновременно от него веяло какой-то таинственностью. Еще более загадочным казалось его лицо – золотушное, покрытое шрамами. Это лицо было абсолютно бесстрастным, и невозможно было догадаться, о чем думает этот человек. Его лицо было похоже на карнавальную маску – страшную маску злодея, которую специально делают как можно более уродливой, собираясь пройти в ней во время карнавального шествия. Сам великан был не словоохотливее маски: он не произносил ни слова.
