Лицом в отцовскую породу, Он от всего отдельно нес Большой суровый подбородок И крючковатый жесткий нос И язык князя не являет «смесь архаически-народного словаря с языком газеты». Это несколько осовремененный, но — живой язык. И уж, конечно, никакой он не атеист, этот симоновский князь:
«Пусть с немцами нас Бог рассудит Без проволочек тут, на льду, При нас мечи, и, будь что будет, Поможем Божьему суду!» Да и картина взаимоотношений князя с народом не отдает такой грубой фальсификацией, как у Эйзенштейна, где князь «враг богачей, друг, учитель и вождь беззаветно преданного ему народа и, судя по всему, атеист».
Разве вот только к боярам князь у него относится неприязненно:
В подушках прыгая седельных, Вцепясь с отвычки в повода, Бояре ехали отдельно, За каждым челядь в два ряда Всех, даже самых старых, жирных, Давно ушедших на покой, Сам князь из вотчин их обширных Железной выудил рукой. Из них любой когда-то бился, Ходил за Новгород в поход, Да конь издох, поход забылся, И меч ржавел который год. Но князь их всех лишил покоя — Чем на печи околевать, Не лучше ль под стеной псковскою Во чистом поле воевать? Уже давно бояре стали Нелюбы князю. Их мечам, Доспехам их из грузной стали, Их несговорчивым речам Предпочитал людишек ратных В простой кольчуге с топором — Он испытал их многократно И поминал всегда добром! Во всю дорогу он, со злости Со всеми наравне гоня, Не дал погреть боярам кости, Ни снять броню, ни слезть с коня. Но это не противоречит исторической правде. У реального князя с боярами были даже более крупные счеты.
Не противоречит исторической правде и изображенная Симоновым картина взятия Пскова и Ледового побоища.
Но эту — более или менее реалистическую — картину он ВСТАВИЛ В СВОЮ РАМУ.
Названиями глав поэмы служат даты, обозначающие время действия.
Первая глава называется: «1918 год». И это не опечатка. Не в 1240-м и не в 1242 годах происходят события, с описания которых, как можно было бы ожидать, открыв сочинение, которое называется «Ледовое побоище», начинает Симонов свою поэму, а именно в 1918- м:
Всю ночь гремела канонада Был Псков обложен с трех сторон. Красногвардейские отряды С трудом пробились на перрон. И следом во мгновенье ока Со свистом ворвались сюда Германцами до самых окон Напичканные поезда. Без всякой видимой причины Один состав взлетел к чертям. Сто три немецких нижних чина, Три офицера были там. На рельсах стыли лужи крови, Остатки мяса и костей. Так неприветливо во Пскове
