Корнетисты

корнете», как это они снисходительно окрестили.

Стиль этот заключался в весьма замысловатом использовании корнета Джона, а также любых других инструментов – скрипки, кларнета, саксофона, тубы, флейты, барабана и так далее, – в то время как Питер Гарифиола занимался обработкой мелодии. Но они не ограничились этим странным, но действенным нововведением и выдумали нечто более замысловатое – использовать человеческий голос, что, в общем и целом, можно было бы определить как вопль – в качестве контрапункта мелодии. Партнеры по справедливости решили, что Джон Джендж должен исполнять партию корнета, а Питер Гарифиола – вопить.

Это стало их наиболее выдающимся достижением, которое произвело неизгладимое впечатление на всех горожан, когда было опробовано в первый раз. Проба была осуществлена в середине мая, в Сангер уже начал возвращаться аромат лета, в половине десятого вечера, когда всем, кто еще оставался жив, тоже хотелось покричать. Ребята пели все ту же песню «Лгать грешно», но Питер Гарифиола продемонстрировал художественный крик, и с полдюжины слушателей подбросили им новую мысль, поинтересовавшись:

– Как называется эта песня?

Не долго думая и не вдаваясь в тонкости нарушения авторских прав, Питер Гарифиола прервал свой крик и воскликнул:

– «Особая песнь Дженджа и Гарифиолы».

«Особая песнь» пользовалась с той поры немалым спросом. Дальше – больше. Джон Джендж, конечно же при полной поддержке своего партнера, который намного вырос за это время, принялся за сочинительство и однажды в теплый полдень всего за три часа сложил балладу «Сангер, Сангер – рай земной».

Песня эта разнеслась как лесной пожар, и вскоре ее уже исполняли подражатели. Она, конечно, пелась на мотив «Лгать грешно», аранжированная, однако, в стиле Дженджа и Гарифиолы. Но ей было придано новое качество – качество гимна, ибо в ней рассказывалось о человеке, который покидает Сангер или только собирается, а затем горько раскаивается в содеянном и в том, что ему в голову могла прийти такая глупая мысль.

Вот эти слова:

Когда ты обо мне еще услышишь,
Я буду в старом городе Нью- Йорке,
Один и вдалеке отсюда,
Сангер, Сангер, ты – мой рай земной!

Дети, очень близко к сердцу принимающие все, что связано с дальними странствиями, услышав эту песню, неизменно начинали рыдать.

Начало второй мировой войны совпало с расцветом увлечения игрой на корнете в Сангере, но конец новому поветрию положила не война, а то, что приключилось с Джоном Дженджем на концерте, так сказать, за пределами города, во Фресно, вечером в первое воскресенье октября.

А было это так.

Весть о корнетной лихорадке разлетелась из Сангера по другим еще более крохотным близлежащим городкам, а затем достигла самого Фресно. Газета «Пчела» решила отправить в Сангер репортера с заданием докопаться до истоков этого увлечения. Молодой человек, обладающий поэтической жилкой, недавно окончил колледж во Фресно и при первом же удобном случае намеревался написать роман. Звали его Уолес Асфаназия, и он был серьезно настроен найти материал для романа у себя во Фресно, а не в Латинском квартале в Париже. Уолес слыл добросовестным малым, платили ему построчно, и, поскольку ему нравилось работать наудачу, написать статью об увлечении корнетом в Сангере было поручено ему – так обошлось бы дешевле. Будет ли запущен в печать его материал – зависело от редактора, оплачивать же проезд и питание Уолес, конечно, должен был сам. Однако ему была дана полная свобода написать статью любого объема и как он захочет.

Целого дня в Сангере Уолесу Асфаназии оказалось мало, так что он ездил туда пять дней кряду, беседовал с Джоном Дженджем и Питером Гарифиолой, слушал их игру, балладу, сочиненную Дженджем, и задавал всевозможные вопросы. Некоторые из них касались корнета, игры на этом инструменте, другие – музыки вообще и понимания музыки Дженджем и Гарифиолой в частности. А еще время от времени Уолес спрашивал о событиях в Европе. Джендж был старше и сдержаннее своего партнера и скромно отвечал, признаваясь, что он не в курсе того, что происходит за пределами мира музыки. Но Питер Гарифиола, который был моложе и самоуверенней, отвечал, что европейские дела касаются только Европы, и если они там, в Европе, предпочитают убивать друг друга, а не заниматься искусством и музыкой, то это их дело и его это нисколько не трогает.

– Как вы думаете, будет ли Америка втянута в войну? – спрашивал у них Уолес Асфаназия. А Пит отвечал:

– Нет. На кой черт это надо?

Два года спустя Уолес был призван в армию одним из первых, и работа над романом была прервана на пять лет. Так что, видимо, у него было предчувствие, что Америка все же вступит в войну, и оно его не обмануло.

После того как репортер расспросил и выслушал Дженджа и Гарифиолу, он решил обратиться к их конкурентам, дабы лучше понять новое веяние.

Что и было сделано.

Уолес Асфаназия живописал увлечение игрой на корнете в статье для «Воскресной Пчелы» на две полосы. Вполне естественно, говорилось там главным образом про основоположников нового явления – Джона Дженджа и Питера Гарифиолу.

«В Европе, – писал в заключение Уолес Асфаназия, – продажные, корыстолюбивые политиканы и политические системы препятствуют творческому самовыражению простого народа, а в Америке – нет. Всего в одиннадцати милях от Фресно добрые горожане Сангера, большинство из которых родом из Германии, Италии, Франции, Дании, Финляндии, Греции, Сирии, Армении, Египта и Португалии, а также местные индейцы служат живым примером того, как сила демократии направляет энергию масс в творческое русло. Новых творческих успехов тебе, Сангер! Новых успехов и вам, путеводные звезды музыкального возрождения, Джендж и Гарифиола! Оба они американцы в первом поколении: один – сириец, а второй – итальянец! Пусть никогда наша страна не забудет вас, ни в военное время, ни в мирное!»

Статья стала сенсацией, и имя Уолеса Асфаназии как репортера с поэтическим даром прославилось мгновенно. Вдобавок множество праздных автомобилистов отправились на воскресенье в Сангер, припарковались и отправились послушать Дженджа с Гарифиолой, а также некоторых подражателей и конкурентов, что не входило в намерения Асфаназии – он- то главным образом надеялся, что Америка не ввяжется в войну и что статья поможет ей в этом.

Среди гостей Сангера был руководитель летнего воскресного оркестра в Рединг-парке, во Фресно, финн с профессиональным музыкальным образованием по имени Ларс Харлинг. Он немедленно разыскал знаменитый дуэт, будучи под сильным впечатлением Уолесовой статьи, и от всего сердца предложил им выступить с сольным номером на концерте под открытым небом в следующие выходные.

– Ребята, вам заплатят по пять долларов, – сказал им мистер Харлинг, – но проезд, проживание и питание – за ваш счет.

Джендж и Гарифиола приняли предложение, и мистер Харлинг отбыл во Фресно, чтобы успеть на дневной концерт. Мистер Харлинг лично известил «Пчелу» о своем почине в поддержку корнетистов о Сангера, и на следующей неделе во всех номерax газеты это приглашение печаталось на разные лады.

Уолес Асфаназия написал вдохновенную передовицу о поступке мистера Харлинга. Но редактор не мог нарушить правило, согласно которому передовые статьи подписывать не