бегать — у них проблем было не меньше. Мы следовали по тропинке, которую проложили по пути сюда, что позволяло ускорить движение.
Когда мы резко свернули, Ева чуть не упала на особенно скользком участке. Я подхватила ее.
— Терпеть не могу убегать, — бормотала она, снова пробираясь вперед. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу.
— Остановимся и примем бой?
— Как только убежим достаточно, чтобы успеть произнести заклинания. Они ведь отстают, не правда ли?
— Похоже на то.
— Хорошо. Чертовы ублюдки. Не могу поверить, что они меня атаковали.
— Думай о хорошем, — сказала я, когда мы миновали еще один поворот. — По крайней мере, они не могут нас убить.
Смех Евы разнесся по болоту.
— Это правда. Пребывание на том свете имеет свои преиму…
Внезапно она потеряла опору. Явно собираясь выругаться, она открыла рот, но до того, как какой- либо звук успел вылететь, ее засосало с головой.
— Ева! — заорала я.
Что- то схватило меня за ногу. Я занесла другую, собираясь врезать неизвестной твари, но меня дернули так сильно, что я потеряла равновесие, и болото поглотило меня.
ПРОВАЛИВШИЕСЯ
Запаниковать я не успела — болото исчезло, и я рухнула на холодную твердую поверхность. Назад в каменистую долину? Я огляделась, но меня окружал туман. В отличие от холодного тумана перехода этот был теплым и почти ощутимо мягким. Ребенком я часто лежала на траве, смотрела на облака и думала, какие они на ощупь. Туман вокруг меня был почти таким, как я тогда воображала. Внезапно на ум пришли образы облаков, арф и ангелов с трубами. Я умерла — снова — и отправилась на небо?
— А, дерьмо, — пробормотала Ева где-то рядом со мной. — Провалились!
Понятно, не небеса. Это хорошо. Никогда не мечтала о вечном блаженстве такого рода.
Туман начал отступать и сжиматься, становясь плотнее. На долю секунды в нем проступило нечто, напоминающее лицо. Затем он вытянулся в бледную ленту и закружился, направляясь вверх, где исчез.
— Проклятые Искатели, — пробормотала Ева. — Должен найтись способ их перехитрить. Должен! — Она взглянула на меня. — Не беспокойся. Все будет в порядке. Просто сиди тихо. Говорить буду я.
Теперь, когда туман рассеялся, я огляделась. Увиденное было таково, что мгновение я могла только неотрывно смотреть, не понимая. Мы оказались в комнате… Нет, не в комнате, не бывает комнат такого размера. Стены из голубовато-белого мрамора уходили в бесконечность, черный мраморный пол тянулся к горизонту. Сводчатый белый потолок, и огромные колонны наводили на мысль о храме, мозаику и картины, украшавшие стены, собрали как будто из сокровищниц всех культур, какие только можно представить. На каждом фрагменте фриза[24] изображалась сцена из жизни — казалось, не было пропущено ни одно событие, ни один праздник и ни одна трагедия. Мой взгляд упал на кровавую батальную сцену, и я увидела, как шевельнулась передняя нога вставшей на дыбы лошади. Я моргнула. Открылся рот всадника — так медленно, что если не смотреть неотрывно, этого не заметишь.
Я уже собиралась что-то сказать Еве, но тут начал поворачиваться пол.
— Нас удостоили аудиенции, — пробормотала Ева. — Давно пора.
Пол остановился, когда мы очутились на открытом пространстве, настолько же непостижимо огромном, как-то, которое покинули. Здесь с потолка свисали вьющиеся растения, тысячи, десятки тысяч с каждого дюйма площади. Вид был настолько несообразным, что я моргнула и протерла глаза. Когда я снова посмотрела вокруг, то увидела, что это совсем не растения, а куски нитей всех цветов радуги и совершенно одинаковой длины.
— А что… — начала я.
— Тихо! — прошипела Ева. — Говорить буду я, помнишь?
И в это мгновение я увидела женщину. Она стояла на возвышении за старинной прялкой. Не молодая и не старая, не красивая и не уродливая, не полная и не худая, не низкая и не высокая — матрона средних лет с кожей цвета меда и длинными, уже седеющими темными волосами — идеальная обычная женщина.
Опустив голову, она пряла. Нить достигла положенной длины, произошел переход — я глазом не успела моргнуть, — и женщина постарела на пятьдесят лет, превратившись в старуху с согбенной спиной, длинные волосы поседели и стали жесткими, как проволока, простое розовато-лиловое платье выцвело. Темные блестящие глаза чем-то напоминали вороньи. Сморщенные пальцы уже сучили новую нить, В другой руке оказались ножницы, которыми старуха в должное время отрезала ее. Из джунглей свисающих нитей появился мужчина — такой бледный, что казался альбиносом, — взял только что отрезанный кусок и снова исчез в темной чаще.
Я снова посмотрела на старуху — но на ее месте уже стоял ребенок, девочка не старше пяти-шести лет с длинными и блестящими золотисто-каштановыми волосами, васильковыми глазами и в ярко-пурпурном платье. Поднимаясь на цыпочки, она тянула из кудели нить, скручивала ее — нить достигла положенной длины — переход — и я увидела женщину средних лет, которая являлась нам первой.
Рядом громко вздохнула Ева.
— Видишь? Даже Богини Судьбы опускаются до мелкого садизма, заставляя нас коптиться здесь.
Старуха пронзила Еву взглядом запавших глаз.
— Мелкого? Никогда. Мы наслаждаемся редким моментом спокойствия.
Она щелкнула ножницами. Альбинос пришел и ушел, унося отрезанное. Появилась девочка. Не принимаясь за работу, замерла на месте, склонив голову набок, нахмурив симпатичное личико. Появился альбинос с куском пряжи. Девочка серьезно кивнула, преобразилась в женщину средних лет, взяла пряжу и пропустила ее сквозь пальцы, закрыв глаза. И вот старуха смотрит на крошечный кусочек, оставшийся у нее в руке.
— Такая молодая, — пробормотала она, отрезала короткий фрагмент и вручила альбиносу, который взял его и унес. Старуха превратилась в девочку.
— Итак, все мы наслышаны о случившемся, — тоненько и мелодично произнесла девочка. — И ты замешана, Ева?
— Я не…
Девочка улыбнулась.
— Ничего не делала? И не виновата в том, что произошло? Что ж, мы согласны со вторым утверждением. А вот с первым — нет. Сколько правил ты сегодня нарушила, Ева? Не уверена, что я сумею сосчитать.
— Саркастические божества, — пробормотала Ева. — Как раз то, что нужно в жизни после смерти.
Девочка превратилась в женщину.
— Твои проступки мы обсудим позже. А сейчас… — Ее взгляд переместился на меня, голос смягчился. — Нам нужно разобраться с весьма печальной ситуацией. Ты ни в чем не виновата, дитя. Конечно, мы отправим тебя назад. И ты не забудешь про путешествие сюда. В данном случае мы не видим в этом необходимости. — Она улыбнулась. — Ты не из тех, кто готов превратить такой опыт в расхожую книжонку. А теперь нам требуется…
— Лукас, — закончила я.
Ева толкнула меня локтем.
— Лукас. Мы оставили его…
Женщина покачала головой.
