— От смущения? — Гэйл показалось странным подобное заявление. — Такое совпадение, — взволнованно сказала она. — Ведь Титус тогда поцеловал меня впервые!
— Впервые? — Элис была поражена. Гэйл с минуту хлопала ресницами, а затем продолжила:
— Да, конечно. Но ты не думай, этим все не закончилось! И я скажу тебе, он — настоящий мужчина!!
— Ты имеешь в виду, что ты и он…
— Конечно, — нетерпеливо сказала Гэйл. — Я хочу тебе сказать, Элис, что для курортного романа Титус то, что нужно! Он — фантастический любовник! Я чуть не выпрыгнула из трусиков! Он такой опытный! Я не знаю, где он научился давать женщине подобные ощущения, но он… — Гэйл остановилась и удивленно захихикала:
— Послушай, Элис! Ты покраснела! Я никогда не видела, чтобы женщины в наше время так краснели. — Она еще раз испытующе посмотрела на Элис:
— Боже правый! Ты что, до сих пор сохранила невинность, да?
Разозлившись на бестактность Гэйл, Элис резко сказала:
— Когда ты только научишься не лезть не в свое дело, Гэйл?! — И, чтобы не продолжать разговор, добавила:
— Мне совершенно неинтересно слушать о твоей дешевой интрижке!
Она резко повернулась и побежала догонять свою группу. Румянец быстро сошел с ее лица, и оно сильно побледнело.
Она догнала своих, слабо улыбнулась тетушке Лу, начала слушать объяснения экскурсовода, но уже ни на чем не могла сосредоточиться. Мысль о том, что Титус занимался любовью с Гэйл, раздирала ее сердце. Она почувствовала настоящее физическое недомогание. Конечно, она и раньше очень боялась, что Титус найдет ей замену после того, как бросила его, но это была та самая мысль, которую она постаралась запрятать как можно дальше. Она не желала думать об этом! Видимо, она реагировала так потому, что это было страшным оскорблением для ее воспоминаний, становившихся все более ценными для Элис. Это было единственное, что у нее оставалось. Но сейчас у нее нет иного выбора, как только принять к сведению сообщенную Гэйл информацию о неверности Титуса!
Неверность? Элис начала рассматривать это понятие во всех деталях. Действительно ли Титус изменил ей? В какой-то степени она так считала, потому что сохраняла ему верность. Но если бы она была замужем за Титусом, ушла бы она от него так легко, как сделала это в прошлом? Посмел бы он так открыто привести свою бывшую любовницу и сына в их общий дом? Группа двинулась дальше, и Элис потащилась следом. Ее мысли были далеки от мыслей остальных экскурсантов. Она хотела выйти замуж за Титуса. И сделала бы это, если бы не вклинилась Камилла! Но разве замужество что-нибудь изменило бы? Она по-прежнему чувствовала бы себя обиженной и опустошенной.
Что хотел доказать Титус, оказавшись в постели с Гэйл? Он хорошо знал, что Гэйл совсем не из тех дедушек, что способны хранить секреты, что она обязательно все расскажет Элис — ей нравилось исповедоваться, она просто не сможет удержаться и не похвастать еще одной одержанной победой. Мысль о Титусе, ставшем новой победой для вздорной и распущенной Гэйл, заставила Элис поморщиться от стыда. Может, Титус именно этого добивался. Может, он стремился показать ей, как мало о ней думает и что она его совершенно не интересует. Может, он собирается афишировать свою связь с Гэйл, чтобы еще сильнее отомстить, унизив ее, Элис. Это — просто мерзко! Хотя, вспоминая, каким великолепным любовником был Титус, Элис не сомневалась, что даже если Гэйл узнает об этом замысле, ей будет абсолютно наплевать! Она была уверена, что Гэйл доставила огромное удовольствие ее реакция на откровения «смуглой и экзотической девушки». Она была просто в восторге!
Группа вышла с рыночной площади и зашагала вверх по холму в направлении стадиона; солнце палило еще сильнее, поэтому они двигались медленно. Элис старалась выбросить из головы картину того, как Титус и Гэйл развлекаются в постели, но поняла, что не может этого сделать. Даже увидев, как они целуются, она постаралась убедить себя, что это только попытка Титуса заставить ее ревновать. И она даже обрадовалась, так как сочла, что поцелуй доказывает все еще не угасший интерес Титуса к ней. Теперь она знала всю правду. Он хотел еще сильнее оскорбить ее. Значит, он ненавидел Элис. Действительно ли было так ужасно покинуть его в тех сложных обстоятельствах, еще раз огорченно подумала Элис. Видимо, он так считал, хотя сама Элис была до сих пор уверена, что для нее это был единственно правильный путь.
Они обошли стадион и начали подъем к театру. Элис была настолько поглощена своими мыслями, что не видела, как тетушка остановилась, пока та не позвала ее. Обернувшись, Элис увидела, что тетушка стоит вместе с двумя пожилыми дамами, с которыми играла в бридж.
— Элис, дорогая, мы решили не подниматься к театру. Сейчас очень жарко. Мы вернемся обратно к автобусу и закажем что-нибудь выпить. Но ты можешь продолжить экскурсию, встретимся в автобусе.
Элис подошла к ним:
— Нет, я пойду с вами. У меня создалось впечатление, что если вы видели одни развалины — вы видели все!
Ее замечание рассмешило дам, но они отчитали ее за отсутствие любознательности.
— Подождите, пока вы не увидите Эфес, — сказали они.
Обратно дамы шли очень медленно и прибыли к автобусу, когда первые группы уже завершали экскурсию.
— Посмотрите, под этим деревом можно спрятаться в тень. Почему бы вам не посидеть там, а я принесу воды? — предложила Элис.
Они с удовольствием приняли ее предложение. Элис пошла за напитками к продавцу, который расположился под огромным зонтом-навесом в дальнем конце стоянки. Продавец вынул четыре бутылки из какого-то подобия холодильника на колесах; Элис прижала бутылки к груди, пытаясь достать из кошелька деньги, чтобы расплатиться. Бутылки приятно холодили тело сквозь легкое платье.
— Я могу тебе помочь?
Она повернула голову, увидела Титуса и тут же уронила одну бутылку. Та ударилась о камень, разбилась, и струя холодной «Коки» обдала ее ноги.
— О! — Элис беспомощно посмотрела вниз, она не могла сразу сообразить, что делать.
Продавец с неприязнью посмотрел на нее и вышел с ведром, чтобы собрать разбитое стекло. Титус взял бутылки из ее рук и поставил их обратно на прилавок, затем попросил у продавца стул и велел ей сесть.
Она попыталась отвернуться:
— Мне нужно идти… Титус прикрикнул:
— Делай, как тебе сказано, ты могла поранить ноги стеклом, — и заставил ее сесть.
Вынув платок, он стал вытирать ее мокрые ноги, делая это очень нежно и осторожно.
— Тебе повезло, — сказал он. — Только одна царапина и совсем не кровоточит.
Элис молча сидела, пристально глядя на него. Сердце у нее бешено колотилось, она чувствовала, что ее подташнивает. Так как она не проронила ни слова, Титус посмотрел ей в лицо и тоже замолк.
