— С тобой все в порядке, Элис?
Она ухватилась за край стула, лицо у нее скривилось, она тщетно старалась как-то контролировать себя, но все же не смогла сдержаться:
— Ты действительно так ненавидишь меня?
Он прищурился:
— Ненавижу тебя? Почему ты так решила?
— Неужели, оставив тебя, я совершила такое чудовищное преступление? — Ее голос задрожал. — Ты был намного старше меня. Ты должен был понять, как я отреагирую, что я не смогу справиться с этим. Камилла не должна была вмешивать меня в ваши дела!..
Его рука все еще лежала у нее на коленях; он крепко сжал ей ногу и резко произнес:
— Ты что же, предпочла бы, чтобы я держал своего сына в тайне от тебя до конца жизни?
— Ты делал это достаточно долго, — нанесла ответный удар Элис. Потом покачала головой и прикусила губу. — Нет, ты должен был сказать мне. Теперь я понимаю. Но неужели надо быть таким… жестоким ко мне, потому что тебе не понравилась моя реакция?
— Что ты имеешь в виду?
— Она сказала мне все, Титус! Гэйл все мне рассказала!
Он насторожился:
— Что именно тебе рассказала Гэйл?
— Что вы стали любовниками. Что ты спал с ней в ту ночь, когда я видела вас вместе.
— Она не имела права говорить так, — медленно проговорил Титус, внимательно глядя на Элис.
— Почему? — грустно спросила Элис. — Разве ты сам не хотел этого?
— Чего ради?
— Чтобы еще сильнее обидеть меня. Ты знал, что она расскажет мне все, и тебе хотелось еще раз повернуть нож в ране!
— Тебе действительно было больно?
— Да, черт возьми, это такая боль! — У Элис задрожал голос. — Я не думала, что ты так сильно ненавидишь меня! Что ты можешь быть таким жестоким!
— А твой поступок не был жестоким? — резко спросил Титус.
— Как же так? Именно ты… — Внезапно Элис замолчала и быстро вскочила на ноги, она заметила, что к ним приближается руководитель круиза.
— Все в порядке? — осведомился он.
— Благодарю вас, все в порядке. Я нечаянно уронила бутылку, и доктор Ирвин любезно одолжил мне платок, чтобы вытереться, — быстро ответила Элис. Она даже смогла посмотреть на Титуса и поблагодарить его за помощь.
Элис купила еще одну бутылку «Колы», Титус вернул стул продавцу. Она быстро пошла к тетушке, крепко прижимая к себе бутылки и стараясь не уронить их, потому что руки сильно дрожали.
— Извините, но нам придется пить прямо из бутылок, — сказала Элис. — Здесь нет ни бумажных стаканчиков, ни соломинок!
— Ну, я думаю, что мы не умрем от этого, — спокойно заметила одна из дам, но тетушка Лу раздала всем бумажные салфетки и заставила тщательно вытереть горлышки бутылок, прежде чем начать пить.
Элис сидела рядом с ними в тени и смотрела, — как Титус несет полдюжины бутылок для своей группы. Гэйл вышла вперед, чтобы сказать ему что-то. Она как собственница взяла его под руку. Они стояли в стороне от остальной группы и разговаривали, низко склонив друг к другу головы. Гэйл всем своим видом заявляла: «Посмотрите, кого я себе отхватила!» Остальные туристы тоже заметили ее игру и то, как она продемонстрировала, что они с Титусом теперь любовники. Пока Элис наблюдала за ними, Титус обернулся и посмотрел на нее, потом Гэйл подняла голову и тоже взглянула в ее сторону. Элис сразу подумала, что Титус, вероятно, рассказал Гэйл об их разговоре. Унижение было полным!
Наконец они расселись по автобусам и поехали в порт. Оглянувшись на развалины, Элис решила, что больше никогда не захочет слышать название Пергей. Она была счастлива уехать оттуда. Но в городе была лишь первая остановка, им предстояла еще одна экскурсия до возвращения на корабль. Местечко Аспенодос находилось всего в нескольких милях, но в автобусе не было кондиционера. Многие женщины начали обмахиваться веерами. Какое настало облегчение, когда автобус остановился возле какого-то здания, одиноко стоявшего на открытом пространстве. Его фасад был похож на старый склад.
К счастью, они ехали в последнем автобусе, где всегда находился Джек Рид. Он подал руку тетушке Лу, чтобы помочь ей сойти с высокой ступеньки, и, улыбаясь, предложил руку Элис, но она легко спрыгнула в низ сама. Они прошли через вход, их встретили тишина и прохлада. Элис вдруг поняла, как была не права, когда так самонадеянно заявила, что одни развалины похожи на другие. Они вошли в великолепный римский театр. Ряды скамей уходили высоко вверх, образуя над их головами огромным полукруг. Над сиденьями была прекрасная колоннада, где прежде римские торговцы предлагали свой товар. Наверно, это были сувениры, напитки, совсем как в настоящее время! Элис повернулась, чтобы посмотреть на сцену. У нее перехватило дыхание, когда она увидела стены с каменными колоннами, с изукрашенными окнами и красивыми дверями, через которые входили и выходили актеры, ниши для статуй и бюстов. Она еще никогда не видела такого совершенного древнего театра.
Сегодня там были другие люди: обычные туристы и дисциплинированная группа маленьких турецких школьниц в аккуратных темных форменных костюмчиках и ослепительно белых — как в рекламе супернового стирального порошка — блузках и носках. Некоторое время туристы бродили, рассматривая чудо древней архитектуры. Элис взобралась на самый верх, чтобы посмотреть на выгнутую колоннаду. Тетушка Лу не захотела ее сопровождать. Поэтому Элис осталась там, а остальные туристы расположились на каменных скамьях театра, ожидая обещанного рассказа.
Элис не подозревала, что лектором будет Титус. Он вышел из тени и стал перед ними в самом центре «орхестры», круглой площадки перед сиденьями, где почти две тысячи лет назад стояли актеры. Луч солнца, пройдя через одно из окон, ярко осветил именно то место, где стоял Титус, заливая его расплавленным золотом. Любой другой выглядел бы, стоя здесь, маленьким и потерянным, но его высокая, статная фигура вполне соответствовала сцене, и все быстро перестали болтать.
Сначала Титус рассказал об этом здании. Он говорил, почти не повышая голоса. Все слышали его превосходно, потому что акустика была отличная. Он прекрасно владел речью, держал всю аудиторию в напряжении.
Его с интересом слушали не только туристы с парохода, но и остальные посетители. Маленькие школьницы, которые, видимо, не понимали ни слова, тоже уселись с другой стороны амфитеатра и терпеливо ждали конца лекции.
Титус заканчивал свое выступление, и Элис ожидала, что он уйдет, но тот улыбнулся странной, иронической улыбкой и сказал:
— Может, вы захотите послушать стихи, как это было во времена римлян только этот сонет был написан на много сотен лет позднее.
Он начал читать глубоким и красивым голосом любовный сонет Шекспира.
Слушатели напряженно замерли; голос Титуса поднимался к самому верху театра и замирал вдали. Когда он прочитал последние строки:
