констатировать смерть. – Патологоанатом хлопнул себя ладонью по животу и расхохотался. Подобными шуточками он прославился не менее, чем отвращением к табачному дыму. – Прошу извинить мое дурацкое чувство юмора.
Издав еще один негромкий смешок, Анвар внезапно посерьезнел.
– Что именно вас интересует? – спросил он.
– Возраст.
– Трудно ответить точно, но я бы дал ему изрядно за двадцать, ближе, пожалуй, к тридцати.
– Время смерти?
– Около восемнадцати часов назад. Может, двадцать, от силы – ровно сутки.
– И все это время он пробыл в воде?
– Скорее всего, да.
– На какое, по-вашему, расстояние его могло отнести течением за сутки?
– Понятия не имею. Я занимаюсь трупами, а не динамикой водной среды.
Против воли Юсуф улыбнулся.
– Хорошо. Причина смерти?
– Я бы назвал ее очевидной.
Анвар повел глазами на изуродованное лицо. Теперь, когда грязь была смыта, оно выглядело еще более ужасным, чем на берегу. Множество более мелких ран виднелось на руках, плечах, на животе и бедрах трупа. След от прокола чем-то острым Анвар с гордостью указал даже на мошонке. Энтузиазма у него хоть отбавляй, подумал инспектор.
– Я имел в виду…
– Понимаю, понимаю. Иногда хочется поерничать. Вы хотели бы знать, чем нанесены раны.
Присев на цинковый стол, врач с берущим за душу звуком стянул перчатки.
– Итак, умер он от болевого шока и потери крови, явившихся следствием причиненных ранений. В легких почти нет воды, значит, он не утонул, и раны появились еще при жизни. Все произошло на берегу, а потом тело сбросили в реку. Думаю, не очень далеко от того места, где оно было обнаружено.
– Лодочный винт вы исключаете?
– Полностью. Раны выглядели бы абсолютно иначе, не такими аккуратными.
– Может, крокодил?
– Исключено, Халифа. Кто-то над ним поработал, и причем совершенно сознательно. Кстати, для справки: к северу от Асуана крокодилов вообще нет, тем более таких, которые пристрастны к табаку. – Он провел скальпелем над черными кружками на правой руке, груди и правой скуле трупа. – Три ожога, здесь, здесь и здесь. По-видимому, от сигары. Слишком велики для сигареты.
Из кармана халата Анвар достал пакетик с орешками, предложил инспектору. Халифа отказался.
– Как угодно. – Анвар запрокинул голову и высыпал горсть орешков в рот.
И это в полуярде от трупа, подумал Юсуф.
– А порезы? Чем они сделаны?
– Даже не догадываюсь, – хмыкнул патологоанатом, работая челюстями. – По всей видимости, острым металлическим предметом. К примеру, ножом. Хотя вынужден признать, таких ножевых ранений мне видеть еще не приходилось.
– Как вас понимать?
– У них слишком неровные края. Мне трудно объяснить, это скорее ощущение, а не строго обоснованный научный вывод. Порезы нанесены заостренным лезвием, но не тем, каким я привык работать. Взгляните-ка. – Он указал на грудь трупа. – Если бы сюда ударил нож, то рана была бы уже и… как бы сказать… менее отверстой. Заметьте, к тому же с одного края она чуть глубже. Не ждите от меня большей точности, Халифа. Дать ее вам я не в состоянии. Просто запомните: мы имеем дело с несколько необычным оружием.
Юсуф извлек из нагрудного кармана небольшой блокнот и черкнул в нем пару строк. Врач с хрустом жевал орешки.
– Можете что-нибудь добавить?
– Покойный был не дурак выпить. В крови довольно высокое содержание алкоголя. Да, похоже, его интересовал древний Египет.
– Татуировка скарабея?
– Точно. Такую нечасто увидишь. И посмотрите, инспектор…
Халифа приблизился.
– Видите царапины выше запястий? Там, где изменилась пигментация? Его держали за руки, вот так.
