– Примите мои соболезнования. – В голосе Джемала звучала искренняя печаль. – Ваш отец был величайшим ученым и истинным другом нашей страны. Нам будет очень не хватать его.
– Благодарю вас.
Все трое опустились в кресла.
– Посол весьма сожалеет, – продолжал Скуайерс, – что не может к нам присоединиться. Воздавая должное вашему отцу, он хотел лично побеседовать с его дочерью. К несчастью, как вы, должно быть, уже слышали, сегодня ночью неподалеку от Асуана террористы осуществили еще одну акцию. Погибли двое подданных ее величества.
Атташе сидел совершенно неподвижно, его тонкие, аристократические руки покоились на коленях.
– Он просил меня передать, что все сотрудники посольства глубоко скорбят по поводу внезапной смерти вашего отца. Мне несколько раз выпадала честь общаться с господином Маллреем. Его смерть – потеря для нации.
С подносом в руках вошел Оутс.
– Сливки? – спросил Скуайерс.
– Нет, черный и без сахара, – ответила Тэйра. – Спасибо.
Скуайерс кивнул подчиненному, тот разлил кофе по чашкам. Над столом повисло неловкое молчание.
– Студентом мне посчастливилось провести один полевой сезон рядом с вашим отцом в Саккре, – нарушил наконец тишину Джемал. – Это было в семьдесят втором году, когда мы обнаружили гробницу Птахотепа. Никогда не забуду волнения, которое я испытал, впервые в жизни переступая порог погребальной камеры. Она сохранилась в первозданном виде. Рядом со входом стояла великолепная деревянная фигура примерно такой высоты, – Джемал поднял ладонь, – как живая, поблескивая драгоценными камнями в глазницах. Сейчас она выставлена в Каирском музее. Вы должны обязательно посетить его!
– Буду рада, – попыталась вложить в голос энтузиазм Тэйра.
– Ваш отец очень многому научил меня. Я перед ним в неоплатном долгу. Он был удивительно добрым человеком.
Джемал извлек из кармана платок, громко высморкался. Чувствовалось, что он с трудом сдерживает эмоции. В кабинете вновь воцарилась тишина. Все четверо сосредоточенно подносили к губам чашечки с кофе. Затем заговорил Скуайерс:
– По словам врача, смерть вашего отца была быстрой и безболезненной. От сердечного удара она наступает почти мгновенно.
– Он все время принимал какие-то таблетки, – кивнула Тэйра.
– Не поймите меня неправильно, – вступил Джемал, – но ваш отец сам наверняка хотел, чтобы смерть застала его в Саккре. Там он был по-настоящему счастлив.
– Верю. Отец считал Саккру своим домом.
Оутс поднял кофейник, чтобы наполнить чашки.
– К сожалению, – извиняющимся тоном произнес Скуайерс, – существует ряд некоторых формальностей. Оутс вам поможет. Благодарю. – Он прикрыл чашку ладонью. – Мне достаточно. Необходимо решить, где вы захотите похоронить отца: здесь, в Египте, или дома? Помните, вам стоит только сказать, что должно быть сделано.
– Спасибо. – Несколько мгновений Тэйра молчала, вращая в пальцах чашку. – У меня было…
Скуайерс вопросительно приподнял брови.
– Не знаю даже, – она колебалась, – как объяснить. Это может показаться смешным. Просто…
– Смелее!
– Ну… когда я вчера вошла в павильон, мне почудился запах сигарного дыма. Я удивилась: курить в присутствии отца не решался никто. Я говорила об этом в полиции. И Криспину.
Оутс кивнул. Джемал принялся перебирать нефритовые бусины четок. Все трое не сводили с Тэйры глаз.
– А пятью минутами раньше я видела мужчину, крупного мужчину…
– Крупного? – чуть подался вперед Скуайерс.
– Да, такого высокого, выше обычного. Простите, звучит, наверное, глупо…
Атташе бросил быстрый взгляд на Джемала и рукой сделал Тэйре знак продолжать. Едва слышный перестук четок участился.
– По-моему, он наблюдал за мной в бинокль.
– Этот высокий? – уточнил египтянин.
– Да. Вчера вечером я увидела его снова. По крайней мере человек, который вышел из «мерседеса» и направился ко входу в отель, очень на него походил. К тому же он курил сигару. Посреди ночи кто-то крутил ручку двери моего номера. Когда я распахнула ее, в коридоре никого не было, но в воздухе висел запах сигарного дыма.
Тэйра слабо улыбнулась, сознавая, каким абсурдным может показаться слушателям ее
