получение египетского гражданства и получили положительный ответ в одно и то же время – в октябре 1943 года. Однако – и в этом была еще одна странная параллель с Янсеном – каких-либо свидетельств о том, где жил и что делал Грац ранее, не сохранилось. Чем глубже Халифа погружался в расследование, тем сильнее становилось чувство, что, как и Янсен, Грацы намеренно скрыли свое прошлое. Более того, все то же чувство подсказывало следователю, что скрывали они одну тайну.
Но главная неожиданность ждала его впереди, когда он обратился к заявкам на получение гражданства, поданным Грацами. Сами заявки либо бесследно потерялись, либо были уничтожены. И о факте получения гражданства Грацами, по словам знакомого Халифы в министерстве внутренних дел, позволяли судить лишь административные записи, констатировавшие подачу заявлений и, соответственно, положительный ответ на них. А кто же именно оформил гражданство Грацам? Не кто иной, как Фарук аль-Хаким, тот самый чиновник, который через сорок лет запретил втягивать Янсена в расследование убийства Шлегель. Копнув чуть глубже. Халифа выяснил, что аль-Хаким также оформил гражданство Янсену. Этот факт установил давнюю связь между подозреваемым и его высокопоставленным защитником. Кроме того, стало очевидно, что аль-Хаким почти наверняка знал о тайне происхождения, которую всеми силами старались утаить Янсен и чета Грац. Хотя установленные Халифой факты не объясняли, чем руководствовался аль-Хаким, когда столь настойчиво защищал Янсена в 90-е годы, они вселили в следователя уверенность, что ключ к разгадке убийства Шлегель и последовавшим за ним махинациям с целью сокрытия истины, ключ к проблемам, неотступно преследовавшим его последние две недели, следует искать в доегипетском периоде жизни Янсена. И помочь в этом могли только Грацы.
Самолет внезапно начал качаться и маневрировать, заходя на посадку в аэропорт Каира, а в иллюминаторе возникли смутные, окутанные дымкой очертания Саккарского комплекса. Халифа прикрыл глаза и попросил Аллаха, чтобы далекая поездка была не напрасной и, вернувшись вечером в Луксор, он получил четкое представление о деле.
Грацы жили в эль-Маади, южном пригороде Каира. Тихий зеленый квартал, облюбованный дипломатами, экспатриантами и богатыми предпринимателями. Район с дорогостоящими виллами, где длинные улицы были засажены эвкалиптами, находился в удалении от трущоб египетской столицы.
Халифа приехал в эль-Маади в начале первого. Выяснив у продавца орехов на улице Ораби, как пройти к дому, где жили Грацы, он через десять минут был на месте. При виде массивного розового здания с вынесенными наружу вентиляционными блоками и подземной автостоянкой Халифа остро ощутил, насколько высоки барьеры, отделявшие его от элиты египетского общества: как бы долго и усердно инспектор ни работал, он никогда не смог бы накопить на квартиру в таком доме.
Прежде чем открыть стеклянную дверь, полицейский огляделся и заметил на противоположной стороне улицы телефонную будку. Он тотчас определил, что это тот самый автомат, из которого в последние месяцы столь часто звонили Янсену.
Отбросив недокуренную «Клеопатру», Халифа вошел в вестибюль и поднялся на лифте на четвертый этаж. Дверь в квартиру Грацев находилась в ярко освещенном холле. На лакированной деревянной поверхности висел большой, похожий на клык медный молоток, чуть ниже – ящик для писем, также из меди.
Инспектор не решался постучать, опасаясь, что в случае неудачи расследование окончательно зайдет в тупик. Наконец рука его медленно потянулась к дверному молотку, но в этот момент взгляд Халифы остановился на ящике для писем. Присев на корточки, следователь мягко оттянул верхнюю планку и заглянул в открывшуюся щель. Он смог рассмотреть темный холл с гладким чистым ковровым покрытием, по обе стороны которого располагались другие помещения. Услышав доносившийся из кухни лязг посуды и едва различимый на фоне игравшей в приемнике или магнитофоне музыки шум движения, Халифа поднес ближе к щели ухо, дабы удостовериться, что не ослышался. Затем он встал на ноги и сильно постучал три раза.
Простучав десять раз подряд, он сделал короткую паузу и ударил еще четырежды, сильнее и настойчивее. Не дождавшись никакого ответа, инспектор присел на корточки и снова заглянул в щель ящика для писем, предполагая, что жилец слишком слаб, чтобы быстро подойти к двери. Однако в холле никого не было.
– Здравствуйте! – крикнул он. – Вы дома, господин Грац?
Не получив ответа. Халифа продолжил:
– Господин Грац, это инспектор Юсуф Халифа из Луксорского отделения полиции. Я пробовал с вами связаться в течение трех дней. Я знаю, что вы здесь. Пожалуйста, откройте дверь. – Он подождал несколько секунд и добавил: – Если вы не откроете, я буду вынужден расценить ваши действия как намеренное препятствие полицейскому расследованию и арестовать вас.
Халифа блефовал, однако угроза ареста произвела желаемый эффект. Из кухни послышалось всхлипывание, и в холле появилась невысокая полная женщина в летах, по всей видимости, супруга Граца. Опираясь на металлическую трость, она медленно подошла к двери и устремила полный ужаса взгляд на прорезь в двери для писем.
– Что вам от нас нужно? – спросила она слабым дрожащим голосом. – В чем мы виноваты?
Она выглядела очень болезненно: икры плотно перебинтованы, кожа лица приобрела вид засохшей шпаклевки. Халифу охватило внезапное чувство вины за то, что он ошеломил и без того ослабленную недугами и старостью женщину.
– Не бойтесь, я ничего вам не сделаю, – постарался он успокоить ее, заговорив мягким голосом. – Я просто хотел задать несколько вопросов вам и вашему мужу.
Она мотнула головой, и копна седых волос, выскользнув из заколки, слетела вниз, придав ее лицу невменяемое выражение.
– Мужа нет дома. Он… вышел.
– Но я могу поговорить и с вами. О вашем общем друге Пите…
– Нет! – воскликнула она, в испуге отпрянув назад и приподнимая трость, словно готовясь отразить нападение. – Мы ни в чем не виноваты, честное слово! Мы законопослушны, мы всегда исправно платим налоги. Что вам нужно от нас?
– Госпожа Грац, прошу вас, не волнуйтесь. Я нисколько не хотел вас встревожить. Просто я надеялся, что вы расскажите мне нечто важное о Пите Янсене, Фаруке аль-Хакиме…
При последнем имени испуг женщины сменился ужасом, а тело так затряслось, как будто кто-то схватил ее за хилые плечи и начал дергать из стороны в сторону.
– Не знаем мы никакого аль-Хакима! – застонала она. – Никогда не слышали о нем. За что вы нас преследуете? За что?
– Если бы вы могли…
– Нет! Я не впущу вас, пока муж не вернется. Ни в коем случае! Не впущу, даже не просите!
Она поплелась обратно, одной рукой сжав трость, а другой придерживаясь за стену.
– Госпожа Грац, прошу вас, послушайте меня! – Халифа встал на колени и прижал лицо к отверстию в ящике. Никогда он еще не общался с людьми в такой позе, но сейчас было явно не до соблюдения приличий. – Я не хочу напугать вас. Но я предполагаю, что вы и ваш муж можете помочь в расследовании убийства гражданки Израиля Ханны Шлегель.
Волнение, охватившее старушку при упоминании имени аль-Хакима, было ничтожно по сравнению с тем, какой ужас охватил ее сейчас. Она застыла у стены, приложив ладонь ко рту, словно боялась вздохнуть, пальцы другой руки судорожно сжимали и разжимали трость.
