— Что есть истина? — пробормотал, ни к кому не обращаясь, Константинов.
— Истина в том, — быстро и жёстко заговорил директор, — что среди мастеров Радуги существуют самые разные воззрения на Край. Некоторые свои воззрения защищают ценой чужой жизни. Вы меня поняли? Это не несчастный Шатохин и его беспомощные поводыри, которых мы давно выявили и незаметно для них самих повернули на другой путь. Здесь можно столкнуться с сильными мастерами, которые не признают уговоров и переговоров. До поры вас спасало полное незнание. Не знаю, и знать не хочу, что вы там узнали или вообразили, что узнали, собственными усилиями. Официально вас мало чему учили, и потому никто вами не интересовался. Но пора детства закончилась, ребята. Сточеры впервые доказали всем, что наш расщеп проницаем для обитателей иных миров. Ваш испуг, истинный или мнимый, оказался как нельзя более кстати. Я объявил вас испуганными детишками, которые отныне и близко не подойдут к спичкам. Это, кстати, будет разумно с любой точки зрения. А теперь выяснилось, что Реденл уникален, а Край управляем. Три серьёзных открытия, и все связаны с Харламовым и его друзьями.
— А как стало известно, что наши результаты по сточерам истинны? — молодой мастер понял, что от него собираются и дальше укрывать существенные сведения.
— Проверили, не сомневайся. И не забывай, что ты мало знаешь, из тебя готовят разведчика, а не учёного. Твоя роль тебя защищает, в её рамках тебя не тронут. И остальных — тоже, — обвёл он всех выразительным взглядом.
Мариэтта скромно сидела в углу. Она тоже услыхала немало нового, но старалась просто запомнить сказанное.
— Отныне вы все будете под плотным наблюдением. Я не знаю, кто и как этим станет заниматься, но полностью уверен, что всё произойдёт именно так. Возможно, оно начнётся даже с сегодняшнего дня. Так что переключайтесь всецело на учёбу, никаких погружений, сборищ вчетвером, следите за мыслями. А лучше попросту выбросьте из головы Реденл, сточеров и Край. Вернётесь первого сентября — займётесь миром второго уровня. Таково будет ваше учебное задание, и в этом вам никто препятствовать не станет…
Всем, и директору тоже, было ясно, что речь его лавров не снискала. Смешно было думать, что достигшие таких успехов и столько пережившие люди обрадуются, обнаружив, что их считают за детей. Но никто Юрию Константиновичу и не возразил. Молча приняли к сведению и разошлись.
Сессия на этот раз Ермолаю давалась легко — большую часть общеобразовательных дисциплин он уже сдал, а специальные курсы перекликались и между собой и с ранее пройденными дисциплинами. Он, как и в прошлые сессии, немного залез вперёд, и получилось, что часть экзаменов за третий курс уже была сдана. Ольге было сложнее — её дисциплины перекликались между собой намного меньше. Лёшка уехал на сессию — образование требовало его очного присутствия. По той же причине покинули школу Вика, Галка и братья. А зять, как обычно, уехал к жене. Анька была беременна. К концу июня Ермолай тоже собрался навестить сестру.
Он попросил Муртазу подбросить его до Абакана, когда тот поедет в очередной раз за продуктами. Тот молча выслушал его, и мысленно запросил разрешения Лысого. Директор разрешил сразу — молодой мастер тоже дотянулся до него, уверенный, что отказать Лысый не посмеет.
— Хорошо, поедем, — кивнул дисциплинированно Муртаза, поправляя на голове неизменную красную бейсболку.
А Харламов уловил его неприкрытую радость. Водитель имел на него какие-то свои виды и обрадовался подходящему случаю. На всякий случай молодой мастер подключил прямое чувствование, задав вопросом действия Муртазы в отношении его. 'Так, свяжется с начальством и сдаст меня. Сам ничего делать не будет, только задаст по дороге несколько безобидных, но важных вопросов. Эх, Муртаза, ты ведь видишь на мне синюю повязку, куда же ты лезешь'?
Чего командир никак не мог ожидать, так это того, что начальников Муртазы — помимо официального, Селиванова, — оказалось сразу трое. Причём все они знали о существовании друг друга, и только Муртаза, со своим наивным уровнем жёлтой повязки, даже не подозревал об этом. Один из адресатов мыслепередачи школьного шофёра даже уловил, что Ермолай перехватил мысли агента и обратился к школяру напрямик: не обижайся, мол, таковы порядки, не мы с тобой их придумывали. Командир группы ему не ответил.
Едва автобус сполз на покрытую свежей зеленью равнину, Муртаза приступил к выполнению своего плана. Он задал вполне резонный вопрос — зачем ехать к сестре накануне больших летних каникул?
— У супруги полевая практика начинается, нам сразу некогда будет, а потом сестра в отпуск пойдёт, — молодой мастер не стал уточнять, что отпуск у Анны ещё очень нескоро.
— Практика по какому предмету?
— Социология.
— Собираетесь после окончания школы жить жизнью простых людей? — удивился Муртаза.
— Там видно будет. Мне, во всяком случае, ничего другого не предлагали.
Водитель откровенно изумился и сообщил, что, начиная с жёлтой повязки, школяров подготавливают к жизни в Сообществах Радуги. Требовались сообществам учёные, учителя, охрана, различные узкие специалисты, просто работники, которым мастера Радуги могли бы доверять — вроде Муртазы, поварих в школе и так далее.
— Но ведь супруге твоей наверняка всё рассказывали, она в школу уже пришла с жёлтой повязкой!
— Я не интересовался, а она, мне кажется, на эту тему пока не задумывалась. Мы ведь не завтра школу закончим.
— Когда надумаешь, — после некоторого молчания сказал нейтральным тоном водитель, — можешь ко мне обратиться. Не знаю, почему тебя в неведении выдерживают, но от меня никто такого не требовал. Я тебе расскажу, что сам знаю. Тут важно примкнуть к сильной группе, а то придётся тебе вкалывать задарма с утра до вечера. Сообщества бывают разные, богатые и бедные, строгие и мягкие. Школа скоро закончится, а жизнь — она длинная…
Ермолай сошел с автобуса даже не в той части Абакана, где жила Аня, и пошёл дворами, внимательно прощупывая обстановку вокруг. Слежки не было. Да и к чему, если адрес Анны наверняка знали все те, кого это интересовало? Муртаза, естественно, как только остался один, доложил о своём разговоре с Харламовым своим начальникам. Селиванов в их списке не фигурировал. Трое начальников, как один, выразили холодноватое одобрение — ничего нового они для себя не узнали. Зато молодой мастер сообразил, что линия поведения, выбранная Лысым, на самом деле защищала и его, и других ребят. К сожалению, такого рода защита могла быть только временной.
Анна, как и ожидалось, встретила его горой выпечки. На сей раз это были ватрушки.
— Я за четыре курса уже всё сдал, — сообщил Кутков за чаем. — Думаю, не написать ли мне в июле диплом? Всё равно других планов нет.
— А Реденл?
— Ты знаешь, — быстро проговорил зять, отослав Аньку на кухню за яблоками, — Оля потрогала Край, у неё новый талант открылся. Она передала мне своё воспоминание Реденла и взяла моё. Я могу погрузиться в любой точке, где она была, а она — там, где был я. Так что я тоже щупал руками Край и смотрел на Саянскую Школу со стороны.
