Саммер повернулась к молодой жене Роя Тэннисона.
– Мадам, я была бы очень признательна, если бы вы решили не покупать эту булавку. Мне очень нужно выкупить ее…
Бланни долго смотрела на камень, перед тем, как снова повернуться к Саммер. Лицо ее было необыкновенно бледным.
Склонившись над прилавком, мистер Голдсмит нахмурился.
– Миссис Сейбр, извините за прямоту, но позвольте поинтересоваться, есть ли у вас деньги, чтобы расплатиться за покупку?
– Я надеялась, мы с вами придем к определенному соглашению и я смогу платить…
– Исключено! – ювелир покачал головой. – Миссис Тэннисон уже предложила мне большую сумму. Даже если она откажется, я не приму ваши условия.
– Но почему, скажите пожалуйста!
– Очень просто, мадам. Связываться с какаду – это риск, который я себе не могу позволить.
– Но я расплачиваюсь точно такими же деньгами, как и все остальные…
– Конечно, если эти деньги у вас есть. Бланки сделала нетерпеливый жест и поправила платье. Только тут Саммер заметила, что Бланни беременна.
– Заверните, пожалуйста, булавку, – велела она. – Я попрошу мужа заехать и расплатиться с вами позже.
Не глядя на Саммер, Голдсмит подхватил булавку и исчез за шторами.
Дора взяла Саммер под руку и они втроем покинули лавку. Целых два часа Дора и Нан делали все, чтобы отвлечь Саммер от происшедшего. Они побывали в магазинах белья и фарфора, попили чаю в вестибюле гостиницы, прогулялись по аллее, идущей вдоль берега Эйвон. Остановились и полюбовались коллекцией птиц, выставленной на продажу птицеловом. Главной достопримечательностью коллекции был огромный какаду – совершенно белый, с уродливой головой и большими красными кругами вокруг глаз. Птица раскачивалась на своей жердочке и орала: «О, это не есть хорошо! иди-ка сюда, прелесть, и дай нам немного виски!»
Саммер засмеялась.
– Пожалуй, мне стоит купить его. А если Николас спросит, зачем я это сделала, я скажу, что мне нужна компания на то время, пока он занимается своими овцами.
В гостиницу они вернулись уже к вечеру. Арни и Дэн, с которыми остались все тринадцать детей Джонсонов и Шарки, едва дышали от изнеможения. Им уже давно не терпелось присоединиться к друзьям, отправившимся в пивную.
– Еще минут пятнадцать, и они бы не выдержали, – заметила Нан, глядя вслед мужу.
Из пивной донесся взрыв смеха. Почти в ту же секунду на улицу вывалилась пара пьяных, шатающихся мужиков, за которыми, с визгом и хихиканьем следовали две раскрашенные, крикливо одетые женщины.
– Да, – сказала Дора, – кружка пива и бабенка – вот все, что надо мужчине.
– Ну, дай им немного расслабиться за кружкой пива. – улыбнулась Нан. – Им не часто представляется такая возможность.
Саммер с трепетом открывала дверь в свою комнату, но Сейбра там не было. Как глупо с ее стороны было рассчитывать, что он уже вернулся. Вряд ли он стал бы сидеть в комнате и, считая секунды, ожидать ее прихода.
Она подошла к окну и посмотрела в сторону пивной. Интересно, там ли Николас?
Наверное, там. Пьет, волочится за шлюхами и все такое…
Девушка вздохнула и улеглась на кровать. И почему она сокрушается, будто потеряла последнего друга?
– Ты знаешь, почему, Саммер 0'Нейл Сейбр, – сказала она самой себе вслух. – Ты надеялась, что он станет оказывать тебе знаки внимания, а он ведет себя так, как будто в ваших отношениях ничего не изменилось. Он веселится, транжирит деньги на эль, потаскух, и ему все равно, что ты скучаешь здесь, одна, в темной комнате и твое сердце разрывается от неразделенной любви.
А тут еще это замечание Нан в лавке Голдсмита. «Нет ничего хуже, чем жить с тем, кого не любишь».
Не относится ли это к ней? Не превратила ли она жизнь Сейбра в ад?
В коридоре раздались шаги. Сердце девушки забилось, она вскочила, пригладила волосы, расправила юбку и замерла. Тяжелая поступь громом отдавалась в ее ушах.
Но что это? Дверь соседней комнаты отворилась и снова захлопнулась. Все стихло.
Саммер тяжело опустилась на кровать.
Она проснулась от грома выстрелов в кромешной темноте. Выглянув в окно, Саммер увидела, что по мощеной улице взад и вперед носятся всадники, палящие в воздух. Там и сям на мостовой валялись неподвижные люди. Многие из них все еще сжимали в руках кружки. Женщин видно не было. Саммер не удивилась этому. Какая женщина станет ввязываться в подобную заваруху и рисковать своей жизнью?
Откуда-то пахло едой и девушке невыносимо захотелось поесть. Запахи, доносившиеся с нижнего этажа искушали ее.
