Фредди ушел к себе, а Карлотта поднялась в спальню и легла в постель. Она лежала и думала о том, что с ней происходит. Вдруг ей пришло в голову, что она могла бы взять пистолет, вернуться к озеру и пристрелить обоих. Причем ее могли бы оправдать, поскольку она действовала бы в порыве страсти, обуреваемая безумной жаждой мести. Но Карлотта вовсе не ревновала. Ей казалось, что она одеревенела.
Она услышала, как Джослин и Мередит вернулись. Джослин поднялась в свою спальню, а Мередит задержался внизу. Боится идти к своей жене, подумала Карлотта. Или ждет, пока она уснет? Интересно, чувствует ли он себя виноватым или, наоборот, гордится собой. Карлотта лежала не шевелясь и прислушивалась. Вот звякнул лед в стакане. Потом она долго ничего не слышала. Наконец, послышались шаги. Мередит вошел в спальню и начал раздеваться. Надо же, как сложно. Ему пришлось одеваться только для того, чтобы, поднявшись к себе в спальню, снова раздеться. Карлотта с трудом подавила смешок.
– Дорогая?
Она не ответила.
– Карлотта? Ты не спишь?
Опять молчание.
– Карлотта? Ничего не случилось. Мы только поплавали вместе, и все.
Его ложь разозлила ее куда больше, чем измена. Карлотта продолжала молчать, и Мередит сдался. Он забрался в постель и быстро уснул. Все правильно. Он всегда быстро засыпал после полового акта.
Карлотта заснула только под утро.
Проснулась она по-прежнему в подавленном настроении. Отнеся это на счет бессонной ночи, она долго не вставала. Горничная подала ей завтрак в постель. Господи, как было бы хорошо заснуть и не проснуться, подумала Карлотта.
В дверь спальни постучали. Три осторожных, вежливых стука.
– Фредди?
– Да. Вы в приличном виде?
– Да. Заходите.
– Как вы узнали, что это я?
– Просто догадалась.
– Боюсь, у меня для вас неприятные известия.
– Вы шутите?
– Нет. Джослин хочет поговорить с вами.
– О Господи. Что ей нужно?
– Интервью. Что же еще?
– В самом деле: что же еще?
– Что ей сказать?
– Только не сейчас. Скажите, что у меня до сих пор болит голова. Может быть, сегодня днем или завтра. Как только мне станет получше.
– Хорошо, скажу.
Он удалился, потом вернулся и сказал Карлотте, что договорился на следующее утро.
– Спасибо, Фредди.
– Это входит в мои обязанности, мадам.
– Это прекрасно, Фредди, но нужно иногда и отдыхать от обязанностей. Вы согласны?
– Конечно.
– Тогда… Может быть, сыграем в джин-рамми или еще во что-нибудь?
– С удовольствием. Я схожу за картами, – сказал он.
– И захватите еще водку, – попросила Карлотта.
– Вот это уже совсем другой разговор, – откликнулся Фредди.
Он принес все, что просила Карлотта, и они сидели вдвоем, играли в карты и выпивали, а Фредди забавлял ее анекдотами и прибаутками. Карлотте вдруг пришло в голову, что со стороны все это может выглядеть неприлично, даже непристойно. Пригласить к себе в спальню мужчину и, не вылезая из постели, распивать с ним водку. Полный разврат. Если бы, конечно, Фредди был настоящим мужчиной. Или – будь она типичной женщиной. Она никогда не изменяла Мередиту. Главным образом, потому, что это было бы слишком просто и безопасно. Но после пяти или шести рюмок водки это показалось Карлотте чертовски несправедливым. Она даже не поняла – что именно. Всё! Даже то, что она лежит в постели, а рядом сидит Фредди. Или то, что рядом с Фредди именно она, а не кто-то другой. И что именно оказались здесь вдвоем – два отброса на конвейере жизни. Чертовски несправедливо.
– Фредди, – внезапно сказала она. – А вы всегда были голубым?
– Простите?
– Ох, я вовсе не то хотела сказать. Я имела в виду… Словом, у вас это получается только с мужчинами?
– А почему вы спрашиваете? – переспросил Фредди, совершенно невозмутимо.
– Мне кажется, что я жутко бестактна.
– Вовсе нет.
– Идите ко мне, – попросила Карлотта, – поближе.
– К вам в постель?
– Вам это так неприятно?
– Нет, что вы, – ответил Фредди. Он деревянно встал и разделся. Какой он все-таки милый и отзывчивый, подумала Карлотта. Воистину он заслуживает большего, чем бегать за тампаксами. Он неловко забрался в постель, и Карлотта поцеловала его. Ей показалось, что Фредди немного оттаял. Во всяком случае, он тоже поцеловал ее, потом положил руку на ее обнаженную грудь в попытался ее поласкать. Затем обнял Карлотту и привлек ее к себе. Они долго лежали и молча целовались. Правда, Карлотте пришлось немало поласкать его, прежде чем небольшой фаллос Фредди напрягся и затвердел. И потом, когда жезл Фредди проник в ее лоно, Карлотта подумала, что все будет в порядке. Но, увы, Фредди никак не мог излить свой эликсир, и Карлотта, осознав это, пожалела его. Она почувствовала, что Фредди обескуражен, и сама смутилась, коря себя за то, что втянула Фредди в это дело. Вернее, втянула его в себя. Они продолжали лежать, сжимая друг друга в объятиях. Бесполезных, бессмысленных, бесконечных объятиях, вызванных такой нелепо-бесстрастной страстью. Фредди уже оставил бесполезные попытки и просто лежал на ней сверху, а Карлотта гладила его по волосам, приговаривая:
– Милый Фредди. Славный, добрый Фредди.
Она почувствовала, как его увядший орган выскользнул из ее лона, и сказала:
– Милый мой, чудный Фредди. Спасибо тебе.
– Славный, добрый Фредди! – откликнулся Фредди с наигранной веселостью.
Он оделся и ушел. Карлотта услышала, как он дошел до своей комнаты, а минуту спустя пустил воду в душе. Бедный Фредди! Он так сдерживал отвращение, а теперь старался побыстрее отмыться от нее! Бедный Фредди! Чудесный, замечательный Фредди! А она заставила его пойти на такое! Как ужасно! А он согласился только из жалости. Или же это тоже входило в круг его обязанностей? В любом случае это было ужасно. А с ее стороны просто непростительно. Карлотта лежала, пытаясь понять, почему никак не может заплакать, почему ее глаза пересохли, как с ней случилось такое, что она утратила всякую способность чувствовать.
Ее тело выбросило на берег озера в полумиле от причала. По всей
