– Ты хотела приготовить пищу? Я, конечно, буду сидеть рядом и подсказывать, что делать. А можешь попробовать и без меня. Тебе это пригодится в жизни.
– Пригодится? В каком смысле?
– Да я вот думал про твои дурацкие сандвичи с сыром. Нет, так жить нельзя!
– Вообще-то я ем еще кое-что. Паштет из «Кавьяртерии», например. Яйца. Могу зажарить яичницу.
– А бифштексы жарить умеешь?
– Нет.
– Сегодня, так и быть, сможешь попробовать. Причем научу тебя самому заковыристому способу. Это – когда жаришь ты, а рашпер потом моет кто-то другой.
– Может быть, ты сам зажаришь бифштексы, а я вымою рашпер?
– Как ты можешь такое говорить!
– Разве я сказала что-то не так?
– Нет, но это прозвучало так трогательно… Все в порядке, не волнуйся.
– Я вовсе не волнуюсь, – сказала Мерри.
Отодвинув в сторону банку с артишоками, Тони повернулся к Мерри и легонько поцеловал прямо в губы. Собственно, это был даже не поцелуй, а скорее ответ на ее слова – восхитительный, чуть вызывающий и немного волнующий ответ. Продолжать Тони не стал, да этого и не требовалось. Продолжение последует позже. И оба они это знали. Нужно было просто вести себя естественно и мило. Тони достал из холодильника две баночки пива и отнес их в комнату. Интересно, любит ли он пиво, подумала Мерри, или пьет его, потому что пиво дешевле. Они выпили прямо из баночек. Мерри припомнила, как одна девочка из школы «Мазер» – Мэри-Джейн или Мэри-Лу – в классном сочинении привела такой пример полного духовного разложения: вернувшись вечером домой в половине шестого, муж обнаружил, что его жена, которая все утро пронежилась в постели, возлежит на тахте, потягивая пиво прямо из баночки.
Она рассказала про это Тони, и они оба рассмеялись. Тони предложил ей сигарету и взял пепельницу с доски, служившей ему столом. Кроме доски и стула, другой мебели в комнате не было. Не считая кровати, конечно. Собственно говоря, это была даже не кровать, а матрас – огромный трехспальный матрас, лежавший прямо на полу и прикрытый зеленым плисовым покрывалом.
Несмотря на некоторую обшарпанность, комната выглядела чистой и опрятной. На стенах, кроме пары театральных афиш и огромного плаката с изображением Джеймса Кэгни, ничего не было.
– Почему именно Джеймс Кэгни? – спросила Мерри.
– Он служит мне вместо доски для метания дротиков, – ответил Тони.
– А почему в нем нет ни одной дырки?
– Я еще не успел купить дротики.
Мерри расхохоталась. Тони едва заметно улыбнулся. Мерри это пришлось по душе. Она терпеть не могла людей, которых веселили собственные остроты.
– Присядем, – предложил Тони.
Кроме матраса на полу, садиться было некуда. Мерри уселась, поджав под себя ноги. Тони сел рядом. Они принялись пить пиво.
Вскоре Тони стал как бы ненароком гладить Мерри по ноге – от коленки вниз к лодыжке, потом обратно. Кончики его пальцев так легко касались ее нейлоновых чулок, что Мерри едва замечала эти прикосновения. Внезапно ей пришло в голову, что Тони, который явно превосходил ее по возрасту, был самым молодым из тех мужчин, с которыми ей уже приходилось лежать в постели. Собственно, он станет первым, с которым она по-настоящему займется любовью, а не просто трахнется, подумала Мерри.
Тони ласково, даже обволакивающе улыбнулся и увлек Мерри рядом с собой на постель. Она послушно легла, позволив ему обнять себя. И Тони довольно долго просто лежал, сжимая ее в объятиях. У Мерри даже промелькнуло в мозгу, что Тони, возможно, хочет, чтобы они сперва поужинали. И тут Тони принялся – уже отнюдь не робко и нерешительно – целовать ее. В щечку, в лоб, в подбородок, а потом легонько в самые губы. И еще стал поглаживать мочку ее уха, что показалось Мерри странным. И вообще все, что она испытывала, казалось ей настолько странным и необычным, что походило на сон. Так продолжалось несколько минут, в течение которых Тони целовал ее и гладил мочки ушей и шею. Мерри показалось, что они плывут в танце. Она отдала инициативу своему более опытному партнеру, совершенно расслабилась и лежала, отдаваясь сладостным необычным ощущениям. И лишь тогда Тони, наконец, поцеловал ее уже по-серьезному, впившись в губы и просунув в ее рот свой язык, который с проворством напуганной змейки скользил взад-вперед, дразняще и игриво. Затем Тони придвинулся поближе и приник к ней всем телом – лишь тогда Мерри ощутила, насколько он возбужден.
Тони легонько прикоснулся к ее груди, обведя кончиками пальцев округлый контур. Мерри невольно подумала, что Тони делает так по привычке. Но уже в следующую секунду она отогнала прочь эту мысль, словно устыдившись. Нет, как она посмела вообразить такое про Тони – конечно же, он просто выражает так свои чувства.
Но не слишком ли он медлит? Мерри одной рукой обняла его за шею и погладила по спине. Тогда, наконец, Тони сжал ее в объятиях, словно прикосновение Мерри пробудило в нем страсть. И вдруг, прижимаясь к нему, Мерри почувствовала, что вся трепещет от желания. И даже больше – буквально сгорает от него. Жар, вспыхнувший в глубине ее чресел, разлился вверх по всему телу, так что заполыхали даже ушные мочки, которые еще совсем недавно ласкал Тони. Они душили друг друга в объятиях, словно два изголодавшихся зверя – пылко, страстно, – пока вдруг не заметили, что трутся друг о друга. И тогда Тони внезапно высвободился из ее рук и вскочил.
Что она натворила? Что случилось? О, нет, все в порядке; Тони улыбнулся и, предложив ей руку, помог подняться.
– Повернись, – сказал он. Тихо, но повелительно.
Она послушалась. И почувствовала, что пальцы Тони спускают «молнию» от воротничка ее платья до самой талии. Затем Тони расстегнул крючки ее бюстгальтера и, просунув руки внутрь и вперед, сжал ладонями ее груди. Потом поцеловал в шею и стянул платье с плеч Мерри. Платье соскользнуло вниз к ее ногам. Мерри чуть пригнулась вперед, и бюстгальтер упал на пол следом за платьем. Мерри повернулась лицом к Тони. Он тут же поцеловал ее. Ее соски терлись о черный свитер Тони. Щекотно, но даже приятно. И она ощутила страсть его желания сквозь ткань его джинсов.
Они разделись. Мерри, первой сбросила одежду, свернулась калачиком на матрасе. И тут же потянулась за сигаретой и закурила.
– Что это за штучки, черт возьми? – удивился Тони.
– Что ты имеешь в виду?
– Зачем ты закурила?
– Не знаю. Должно быть, стало немного стыдно.
– Какая чушь! – фыркнул Тони. – Затуши ее.
Мерри послушалась; потом взглянула на него. Обнаженный, Тони показался ей еще красивее. Она без смущения пожирала глазами его тело, потому что ей казалось, что Тони это нравится. Прощай, стыд, прощай, излишняя скромность – отныне последние барьеры между ними рухнули. Наконец-то Мерри полностью осознала красоту античных статуй, которые изучала по истории искусств. Тело Тони через ее полуприкрытые глаза казалось Мерри удивительно гармоничным сочетанием изящных линий, изгибов и плоскостей.
Тони повернулся и приблизился к ней. Он обнял ее, поцеловал, потом его руки
