— Круто, — говорит Лили. Это первое, что она произнесла с того момента, как они погрузились в машину, и она полностью проигнорировала свою бабушку. Лили просто уселась назад, надев свою майку Babe, нацепив наушники, и уставилась в окно. Но сегодня она не курила, и этим Марк удивлен. И пока что у нее не было припадка истерики.
Глава 13
Из-за пробок на дороге, из-за того, что они опоздали, из-за вероятности, что они не смогут арендовать лодку, если в прокате вообще останутся лодки, Марк решил, что если он собирается показать Лили то место, где они жили раньше, в запущенном доме, выходящем на поля, в зоне домашней войны, но, по крайней мере, там они жили вместе — не так ли? — как отец и дочь, как семья — это доказательство, если оно все еще требуется, — то он покажет ей это место по дороге домой, когда у них будет немного свободного времени. Но теперь, уж поскольку он решил проскочить пробку и выбрал объездной маршрут, он обнаруживает, что они едут именно по той дороге, которая, так уж случилось, проходит мимо того самого тупика, и поскольку Лили явно нравится его стиль вождения — это «Круто» все еще звенит у него в ушах — и поэтому сегодня он снова проникается к ней любовью, он решает проехать мимо своего бывшего жилища именно сейчас.
Долгое время он не показывал Николь, где они жили вместе с Ким. Они никогда не ездили с ней в эти края, и он не ездил сюда в одиночку, но недавно Марк обнаружил, что больше не боится своего прошлого — не боится думать об этом или пытаться найти в нем смысл. Увидев в зеркале заднего вида сине-зеленые глаза Лили, осознав, что она смотрит на него, изучает его, а не просто пялится в окно, он думает, что, видимо, на этот раз у них с Ким вышло кое-что стоящее. Что все это не было абсолютной ошибкой.
— Разве это не то место, где ты жил раньше? — говорит его мать.
— Ты все помнишь, мам, — говорит он, сворачивая в тупик. — Я хотел показать это место Лили.
— А я думала, что мы опаздываем, — говорит Николь. Не ответив ей, он притормаживает, и машина ползет, проезжает мимо заборов-цепочек, и большая часть цепочек по-прежнему отсутствует, остались только голые бетонные тумбы и маленькие газоны перед домами, он видит, их теперь так много, этих газонов, их нелепо вымостили камнями или переделали в дороги для машин, и все дома на этой улице находятся в разных стадиях ремонта, хотя теперь большую часть реконструировали, поставили застекленные веранды и разноцветные витражи, вставили стеклопакеты и вычурные венецианские ставни, но, кажется, тот дом, который когда-то принадлежал им с Ким, никак не изменился. Насколько он понимает, их дом — самый безобразный на всей этой улице, и на мгновение он задумывается, а может, этот дом вообще списан со счетов — и тогда нет никакой разницы, ремонтировали его или нет и кто в нем жил раньше, если такие дома распродаются с молотка ассоциацией домовладельцев. Этот дом всегда был запущенным, нелюбимым, думает он. Жалкое место. Марк начинает сожалеть о том, что привез их сюда, что дал Лили посмотреть на это.
— Ну вот мы и приехали, — смущенно говорит он, и теперь у него определенно нет желания показывать ей их старый дом. Доехав до серпообразного тупика, он без промедления разворачивает машину, думая, что все-таки по-прежнему боится своего прошлого. Что это вызывает в нем слишком много ужасных воспоминаний.
Снова проезжая мимо этого почти развалившегося дома, он думает, что этот дом выглядит так, словно по-прежнему принадлежит ему и Ким, в этом не может быть ошибки, и ему даже не нужно его показывать, и Лили спрашивает:
— А где была моя комната? Где я спала?
— В передней части, — безропотно отвечает он. — Вон то окно справа. У тебя была отдельная комната. Самая теплая в доме. С ковровым покрытием.
— Мама говорит, что ты клал меня спать в шкаф. Что ты запирал меня в шкафу без света, — говорит Лили.
— Нет, черт побери, нет, — говорит он. — Это была маленькая комнатка, это точно, но не шкаф. Нормальная спальня, и она была только твоей. Джейку и Сину приходилось спать в комнате вдвоем.
— Мама сказала, что ты не хотел, чтобы я спала в их комнате, и поэтому запирал меня одну в шкафу. Она сказала, что ты никогда мне не давал играть с ними. И что мне не позволялось иметь никаких кукол или игрушки.
— Это неправда, — говорит он.
— Она сказала, что ты перед всеми делал из меня посмешище, — говорит Лили, и ее голос становится громче. — Что я была похожа на садового гнома или типа того. Что люди называли меня Дурехой или Большими Ушами и так далее. Я видела эту фотографию, которую ты сделал, у пруда, в этой глупой шляпе, когда я пыталась ловить рыбу.
— Твоя мама — врунья, — говорит он. — Она ебаная врунья. Она…
— В машине Джемма, Марк. Выбирай словечки, — говорит Николь.
— Жду не дождусь, когда мы доедем до реки, — говорит Энн. — Будет замечательно.
Быстро проехав мимо пруда с утками, у которого много лет назад Марк и Ким снарядили Лили детской рыболовной удочкой — загоревшись идеей заработать немного денег, отправив это фото в местную газету, не в состоянии признаться, что Лили была плодом их союза, что она была их прекрасной дочерью, частичкой каждого из них, что она связала их навсегда — он продолжает молчать. Марк молчит до тех пор, пока они не вползают в пробку, со стороны реки пышет жаром, и они медленно едут туда, где можно арендовать лодку.
Глава 14
Где же они были, думает он. В аптеке Boots. Да, именно в Boots. В Boots на Лондон- стрит. Ким сваливала в корзину все эти причиндалы, новые бутылочки и баночки с сухим молоком, запечатанные упаковки с сосками и пустышками, салфетки и тряпки, потом она схватила какой-то шампунь и кондиционер, две помады, тушь, пудру, несколько пурпурных лаков для ногтей — она любила пурпурный, внезапно вспоминает он, — тюбик с искусственным загаром, и продолжала набирать бесконечное количество предметов женской косметики, о существовании которых Марк даже и не подозревал. Он толкал коляску с Лили, в то же время пытаясь не сводить глаз с Джейка и Сина. Когда Ким положила в эту кучу флакон с духами от Кельвина Кляйна, или это был модный флакончик от Шанель, или что-то еще, в общем, тогда ему показалось, что это будет слишком дорого стоить. Это выглядело абсолютно чересчур. И он сказал:
— И кто за это все будет платить? Я думал, мы пришли сюда только для того, чтобы купить кое-что для Лили.
— Не переживай, — сказала она, — за это заплачу я. Я знаю, что ты отец Лили и мой муж, но я и не мечтала о том, чтобы просить тебя за что-нибудь заплатить. Я вполне способна заплатить за все сама.
— Как? — сказал он.
— Крис дал мне чаевые, вот так, — сказала она.
— За что? — спросил он. — За то, что ты еблась с ним за моей спиной?
