Я знала, что Лия не переезжала. Я раз в две недели осторожно наводила справки в ее участке. Под «участком» я имею в виду полицейский участок. Нет, Лия не в тюрьме – хотя я знаю очень немногих, по кому тюрьма так плачет. Лия работает помощником шерифа. Это поможет ей получить опекунство?.. Нет смысла размышлять на эту тему, пока у меня нет достаточного количества информации.
Вернемся к адвокату из Лос-Анджелеса. А вдруг это какая-то особая хитрость? Может, дело-то и не настоящее? Может, Лия просто придумала этого юриста и поместила его в большом городе, как можно дальше от Массачусетса, предположив, что я не займусь расследованием?
Хотя в «шапке» значился номер телефона, я все равно позвонила по «111», чтобы проверить. В справке дали тот же адрес и номер телефона «Якобс, Сандфорд и Шваб». Я позвонила в контору, поскольку на Западном побережье была только половика пятого. Когда я попросила позвать к телефону Габриэля Сандфорда, его секретарша сообщила, что его нет в городе – он уехал в командировку.
Затем я проверила фирму «Якобс, Сандфорд и Шваб» по Интернету. Я нашла несколько ссылок на сайтах, где указывались юридические конторы Лос- Анджелеса. Все упоминания были краткими, никакой рекламы не давалось. Не похоже, что контора относится к тем, которые сотрудница полиции из Висконсина видела в рекламе во время вечернего просмотра телепрограмм. Очень странно, но мне придется подождать до завтра, чтобы получить побольше информации.
Утром появилась новая дилемма: что делать с Саванной? Я не собиралась позволять ей идти в школу, когда в городе находится Лия. И я определенно не возьму ее с собой. Я решила оставить ее у Эбигейл Алден. Эбби – одна из немногих ведьм Шабаша, которым я могу доверить Саванну, она защитит ее и не станет ничего рассказывать Старейшинам.
Ист-Фоллс находится всего в сорока милях от Бостона. Однако, несмотря на близость большого города, жители Ист-Фоллса не работают в Бостоне, не ездят в Бостон за покупками, даже не ездят на концерты и в театр в Бостон. Проживающие в Ист-Фоллсе люди любят образ жизни своего маленького городка и яростно сопротивляются любому вторжению или посягательству со стороны «плохого большого города на юге».
Они также борются против вторжений и проникновений другого сорта. В Массачусетсе много красивых деревень и маленьких городков, полных великолепных примеров архитектуры Новой Англии.[6] Среди них Ист-Фоллс считается одним из лучших. Все здания в центре городка построены, по крайней мере, двести лет назад и не переменились, сохраняя первоначальный вид в соответствии с законами города. Тем не менее, в Ист-Фоллсе редко встретишь туриста. Не то, что городу не удалось развить туризм, нет, город активно противился развитию туризма и делал все, чтобы туристов отвадить. Никому не разрешалось открывать гостиницу, или пансион, или какой-либо магазин, который может привлечь туристов. Ист-Фоллс предназначался только для жителей Ист-Фоллса. Они там жили, работали, отдыхали и не желали больше никого видеть.
Четыреста лет назад, когда Шабаш впервые появился в Ист-Фоллсе, это была деревня в штате Массачусетс – с религиозными предрассудками, узким мышлением и лицемерной моралью. В наше время Ист-Фоллс – это городок в Массачусетсе с религиозными предрассудками, узким мышлением и лицемерной моралью. Они убивали женщин во время судов над ведьмами в Новой Англии – уничтожили пятерых невинных и трех ведьм из Шабаша, включая одну из моих предков. Так почему же Шабаш до сих пор еще здесь? Хотелось бы мне это знать.
Не все ведьмы Шабаша живут в Ист-Фоллсе. Большинство, как и моя мать, перебрались поближе к Бостону. Когда я родилась, мама купила небольшой двухэтажный домик в викторианском стиле с довольно большим участком в окрестностях старого Бостона, в прекрасном районе с дружными соседями. После ее смерти Старейшины настояли, чтобы я перебралась в Ист-Фоллс. Это было одним из условий получения опекунства – они хотели, чтобы мы с Саванной перебрались туда, где они смогут за нами следить. В то время, ослепленная горем, я восприняла их условие как способ убежать от болезненных воспоминаний. Мы с мамой жили в том доме двадцать два года. После ее смерти каждый раз, слыша чьи-то шаги, голос, стук закрывающейся двери, я думала, что это мама, потом понимала, что это не она и больше я ее никогда не увижу. Поэтому, когда Старейшины велели мне продать дом, я его продала. Теперь я жалею о своей слабости – и о том, что подчинилась их требованию, и о том, что отказалась от дома, который для меня столько значил.
Нанятый Лией юрист договорился о встрече в здании юридической конторы Кари в Ист-Фоллсе. В этом не было ничего необычного. Члены семьи Кари являлись единственными юристами в городе и предоставляли свой зал заседаний приезжающим в наш город коллегам за разумную плату. Это было типичным соединением гостеприимства маленького городка и деловой хватки большого города.
Члены семьи Кари из Ист-Фоллса работали юристами столько, сколько их помнили. Судя по слухам, они жили тут и во время судов над ведьмами, хотя сплетники разделялись во мнении насчет того, на чьей стороне выступали Кари.
Теперь в конторе трудилось два юриста – Грэнтхем Кари и Грэнтхем Кари младший. В Ист-Фоллсе я к юристам обращалась один раз – при передаче права собственности на мой дом, и этим делом занимался Грэнт-младший. Мужчина предложил мне пропустить по стаканчику после нашей первой встречи, что было бы не так плохо, если бы его жена не сидела внизу в приемной.
На протяжении всей своей юридической деятельности члены семьи Кари работали в огромном трехэтажном здании в колониальном стиле в центре главной улицы городка. Я прибыла туда без десяти десять. Зайдя внутрь, я обратила внимание на то, где находится каждый из сотрудников. Жена Грэнтхема-младшего, Лейси, сидела за столом на первом этаже. Я вежливо поинтересовалась у нее о местонахождении юристов, и она подтвердила, что оба Грэнтхема сейчас наверху в своих кабинетах. Хорошо. Лия навряд ли попытается провернуть что-нибудь сверхъестественное, когда люди находятся так близко.
После двух минут обязательной болтовни ни о чем с Лейси я села у окна, выходящего на улицу. Через десять минут открылась дверь в зал заседаний и появился мужчина сшитом на заказ костюме-тройке. Он был высоким, темноволосым, в возрасте ближе к сорока, симпатичным, но красота казалась какой-то искусственной, словно у пластиковой куклы Кена. Определенно юрист.
– Мисс Винтербурн? – спросил он, приближаясь ко мне и протягивая руку. – Меня зовут Габриэль Сандфорд.
Когда я встала, мы встретились с Сандфордом взглядом, и я поняла, почему он взялся за дело Лии. Габриэль Сандфорд не был просто юристом из Лос- Анджелеса. Нет, все оказалось гораздо хуже.
БЛЕСТЯЩАЯ СТРАТЕГИЯ С ОПОЗДАНИЕМ НА ЧЕТЫРЕ СТОЛЕТИЯ
Габриэль Сандфорд был колдуном.
Я поняла это, только взглянув ему в глаза. Я получила информацию на подсознательном уровне, причем до того как определила цвет его глаз. Это особенность наших рас. Нам требуется только взглянуть друг другу в глаза – и ведьма узнает колдуна, а колдун узнает ведьму.
Ведьмы всегда женского пола, колдуны – мужского, но колдуны не являются мужским эквивалентом ведьм. Мы относимся к двум разным расам и обладаем отличными, но и частично совпадающими способностями. Колдуны могут использовать заговоры и заклинания ведьм, но те в таком случае имеют меньшую силу, точно так же и наши способности к использованию заговоров и заклинаний колдунов ограничены.
Никто не знает, когда появились колдуны и ведьмы или кто появился раньше. Об их существовании, как и о существовании представителей большинства других сверхъестественных рас, известно из самых ранних исторических летописей. Все началось с нескольких «одаренных» личностей, которые переросли в отдельную расу и все еще встречаются довольно редко, чтобы более или менее успешно скрываться от мира людей, но их достаточно для формирования своего микрообщества.
Самые ранние ссылки на истинных ведьм показывают, что ведьм ценили за умение лечить и магические способности, но в средневековой Европе к таким женщинам относились с все большей и большей подозрительностью. В то же самое время ценность колдунов усиливалась, поскольку аристократы состязались друг с другом за собственного, личного «мага». Ведьмам даже не требовались навыки в предсказании погоды, чтобы понять, в какую сторону дует ветер, и поэтому они придумали для себя новую роль в новом мировом устройстве.
До тех пор колдуны были способны только на простые заговоры и заклинания, используя движения рук. Ведьмы научили их увеличивать силу, добавляя новые элементы – особые слова, зелья, магические предметы и так далее. В виде платы за обучение ведьмы попросили, чтобы колдуны заключили с ними взаимовыгодный договор. Если некий господин благородного происхождения захочет получить помощь в отражении своих врагов, то он обратится за советом к колдуну, которому в свою очередь следовало обращаться к ведьме – и они вместе проведут нужные магические действия. Затем колдун вернется к господину благородного происхождения, получит плату за свои услуги и в свою очередь расплатится с ведьмами, и будет защищать их, имея богатство и определенное положение в обществе. Эта система работала на протяжении веков. Колдуны приобрели власть, как в мире людей, так и мире сверхъестественного, в то время как ведьмы получили защиту и гарантированный доход.
Затем пришла инквизиция.
Колдуны оказались первой целью инквизиции в Европе. Как они отреагировали? Они повернули все так, чтобы основной удар пришелся на нас. Инквизиторам требовались еретики? Колдуны отдали им ведьм. Свободные от моральных ограничений, накладываемых Шабашами, колдуны обратились к более сильной и черной магии. В то время как ведьмы горели на кострах, колдуны занимались тем, что у них получалось лучше всего, – богатели и приобретали власть.
В наши дни колдуны находятся у власти, составляя большинство самых высокопоставленных в мире мужчин. Политики, юристы, руководители компаний – поищите среди представителей любой профессии, которые славятся жадностью, амбициозностью и отсутствием угрызений совести, – и найдете целую группу колдунов. А ведьмы? Это обычные женщины, которые ведут обычную жизнь, большинство из них так боятся преследований, что не смеют выучить заклинание, которое убьет кого-то крупнее растительной тли.
– Да, вы очень подходите для этого дела, – пробормотала я себе под нос, но достаточно громко, чтобы Сандфорд меня услышал.
Если он понял, что я имею в виду, то не подал вида, только протянул руку и широко улыбнулся. Я не ответила ни на то ни на другое, не сводила с него глаз, затем проследовала мимо него в зал заседаний. Там сидела стройная, загорелая рыжеволосая женщина среднего роста, лет тридцати, и широко улыбалась. Лия О'Доннелл.
Сандфорд сделал широкий жест в мою сторону:
– Могу ли я представить уважаемую руководительницу американского Шабаша?
– Пейдж, – сказала Лия и встала. – Ты не выглядишь… здоровой. – Казалось, что она взвесила и подсчитала каждый лишний фунт моего веса.
– Еще будут оскорбления? – спросила я. – Давай уж выдай мне все сразу, а то мне очень не хочется, чтобы ты сегодня вечером, лежа в кровати, думала обо всех остротах, которые пропустила.
Лия вновь села на свое место.
– О, давай, – не унималась я. – Начинай. Я даже не стану отвечать тебе тем же самым. Дешевка никогда не была моим стилем.
– А что у тебя за стиль, Пейдж? – Лия кивнула на мое платье. – Лаура Эшли, как я предполагаю. Очень… подходит для ведьмы.
– Судя по тому, что я слышал, большинство ведьм Шабаша предпочитают брючки-стретч из полиэфирного волокна, – вставил Сандфорд. – Голубые, чтобы подходили под цвет волос.
