Заройте — так всего надежней — И дверь замкните накрепко, молю, И ключ храните осторожней. Велите, чтоб три сильных молодца Всю ночь у ризницы сидели, Бочонок джина каждому из них И каждому бочонок эля. И дайте порох, пули, мушкетон Тому из них, кто лучше целит, И пять гиней прибавьте, если он Гробокопателя застрелит. Пускай они в теченье трех недель Труп охраняют недостойный, Настолько буду я тогда вонять, Что отдохну в гробу спокойно. И доктор уложил его в кровать, Его глаза застыли в муке, Вздох стал коротким; смертная борьба Ужасно искривила руки. Вложили мертвого в свинцовый гроб, И гроб был накрепко замкнутым, И взвешен также: делавший его, Ведь мог же оказаться плутом. И крепко, крепко был запаян он, Запаян так, как только можно. И в патентованный положен гроб, Чтоб спать в нем было бестревожно. Раз тело украдут в таком гробу, Ворам не хватит их уменья, Ведь этот гроб был куплен в мастерской За церковью Преображенья. И в церкви брата закопали труп — Так было более надежно. И дверь замкнув на ключ, пономарю Ключа не дали осторожно. Три человека в ризнице сидят За кружкой джина или эля, И если кто придет к ним, то они Гробокопателя застрелят. В ночь первую при свете фонаря, Как шли они через аллею, От мистера Жозефа пономарь Тайком им показал гинею. Но это было мало, совесть их Была надежней крепкой стали, И вместе с Джо они пономаря, Как следовало, в ад послали. Ночь целую они перед огнем Сидели в ризнице и пили, Как можно больше пили, и потом Рассказывали кучу былей. И во вторую ночь под фонарем, Когда они брели в аллее, От мистера Жозефа пономарь Показывал им две гинеи. Гинеи блеском привлекали взгляд, Как новые, они сияли, Зудели пальцы честных сторожей, Что делать им, они не знали. Но совесть колебанья прогнала, Они продешевить боялись. Не так решительно, как первый раз, Но все ж от денег отказались. Ночь целую они перед огнем Сидели в ризнице и пили, Как можно больше пили, и потом Рассказывали кучу былей.
