Там двенадцать священников пели псалом, И стоял перед каждым алтарь. И роскошная риза на каждом была, А под ней — белоснежный стихарь. 19. И воздвигли там главный высокий Алтарь, И Распятие было на нём. Дароносица, — золото, жемчуг, янтарь, — Драгоценным играла огнём. 20. Драгоценную митру епископ надел, Не найдётся подобной такой. Королева Мария одежду его Королевской расшила рукой. 21. Там Придворные Дамы стояли толпой, Все красавицы, как на подбор. И у каждой из них были чётки с собой, И у каждой — молитвенный взор. 22. Там стояли Купцы и Вожди-молодцы, Представлявшие Армию, Флот. А ещё там стояли Святые Отцы, Католичества честь и оплот. 23. Королева была после родов слаба, Но достаточно трон был высок, Чтоб глядеть без труда и туда, и сюда И любой разглядеть уголок. 24. Королева была после родов слаба. И со страху трясла её дрожь, Что Иуду ей может подбросить судьба, От которой, увы, не уйдёшь! 25. Но при этом надежда в Марии жила На нескудость небесных щедрот, И не просто жила, но двойною была В ней надежда на добрый исход. 26. На нескудость щедрот и на добрый исход У Марии был шанс небольшой: Где Сантьяго сгорит, может, чуду открыт, Там Иаков протянет Меньшой! 27. Начал мессу Епископ служить; отслужил; Вот под сводами стих его глас, И двенадцать священников свечи зажгли, Засветили c почтеньем и враз. 28. Были свечи тонки и, к тому ж, коротки, Но казалось под сводом дворца, Что века и века протекли здесь, пока Не сгорели они до конца! 29. Миновала пора и не стало Петра, Догорел Иоанн-корифей, Догорел без остатка Апостол Матфий, А за ним — и Апостол Матфей. 30. Вот погаснул Филипп (чьи-то вздохи и всхлип), На прощанье промолвив: 'Пых-пых!' Вот погас и Андрей, следом — Варфоломей. (Это скольких уж нет? Семерых!). 31. И Симон, и Фома, прогоревши весьма, На последнем стоят рубеже, И вопрос, что открыт, — кто скорей прогорит, — Лишь секунды решают уже. 32. Только трое осталось! Иуда один
