Мне хватило секунды. А дальше страх, сплошной чудовищный страх. Сигаретный дым встал поперек горла и наотрез отказался впустить в мои легкие хоть один кубический сантиметр кислорода. А он был необходим. Кислород. Боже, как мне была нужна пара-другая хороших глубоких вздохов. Но страх холодными стальными обручами сдавил мою грудную клетку. Кровь под чудовищным давлением хлынула по сосудам. Ты раньше задумывался о повышенном холестерине, приятель? Поздравляю, пришло время. Ноги, какой там, два столбика из папье-маше, подогнулись, и я рухнул посреди холла. Что происходит?!
Господи, как темно. Когда успело так стемнеть, ехал – светло же было. Перевалившись на другой бок, я принялся шарить по стене в поисках выключателя (хорошо, что при постройке дома их расположили на уровне пояса). Я не знал, хотел ли зажигать свет, но ничего другого придумать все равно не мог. Боже, прошу, тебя, сделай так, чтобы я ошибался, чтобы все, что я увидел за эту проклятую секунду, было… Было… Галлюцинацией, миражом, видением! Шуткой, в конце концов! Все равно чем, только не правдой. НЕ ПРАВДОЙ. Я нашел выключатель.
Сашка лежал рядом. Господи, что здесь произошло?
И кровь. Везде была кровь. Я не видел практически ни одного кусочка площади, не залитого кровью. До этого я не думал, что ее так много в одном человеке. В Сашке.
Я смотрел вокруг и ничего не понимал. Все это напоминало какой-то кошмар, которого просто не может быть. Не то что со мной, а вообще. Вообще.
Я снова взглянул на Сашку. Что это? Это не Сашка, это какая-то подделка – манекен, которого кто-то решил выдать за моего друга, за моего лучшего друга. А Сашка… Саня… Ерема… Он где-то здесь… Наверняка это чьи-то злые шутки. Чудовищные, отвратительные, но шутки. А чьи? Да того же Сашки-дурака. Дружище, у тебя отвратительное чувство юмора. Тебе говорили?
– Сань! Саня! – крикнул я, все еще на что-то надеясь.
Тишина.
– Прекратите, кто бы это ни был. Это не смешно, вашу мать!
Тишина.
Я подполз к телу. И попытался приподнять его. Ужас, тяжесть-то какая. А зачем я это делаю? И что вообще я делаю?
Я посмотрел Сашке в лицо и только сейчас я все понял. Это не мой друг. Но это и не шутка. Я протянул руку и закрыл ему глаза. А потом обхватил его голову руками и заплакал. Заплакал так, как не плакал давно. С ревом и слезами. Я смотрел на это все и ревел.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я пришел в себя. Только в себя, от нормального состояния я был недосягаемо далеко. Я совершенно не уверен, что вообще смогу вернуться к нему когда-нибудь. Скорее всего не в этой жизни.
Осторожно опустив тело друга обратно на пол, я решил предпринять попытку встать на ноги. Но когда цель была уже так близко, мой организм выкинул новый фокус. Неожиданно все у меня внутри сжалось в один, судя по всему, очень маленький комок, а желудок пронзили чудовищные спазмы. Меня замутило, в глазах поплыли круги, и, видимо, чтобы избежать ужасных последствий всего этого, я отключился. Чик. И все. Я не здесь. Не хочу быть здесь.
Я открыл глаза. Потолок. Словно заново рождаешься. Огромный белый «лист бумаги». И кажется, что можно начать все заново. Просто взять и начать. Или просто все настолько прекрасно, что и начинать заново ничего не стоит. Ведь ты только проснулся, и в твоей голове еще нет ничего, никаких привычных образов. Хороших или плохих, бестолковых или, наоборот, жутко умных. Ты еще не вспомнил, что вчера нажрался как сволочь, поссорился из-за какой-то ерунды с половиной друзей, с кем-то подрался, разбил машину или, еще того хуже, не сделал вообще ничего. Ничего. Но сейчас ты видишь этот девственно чистый потолок и ты счастлив. Снова мечты о счастье? Господи, а о чем еще думать, когда просыпаешься сам, не по сигналу мерзавца будильника, а сам. Но вот из белизны вынырнул один образ, теперь второй, третий… двенадцатый, тридцатый… Бах, бах, бах. И вот вся твоя жизнь как на ладони, со всеми ее проблемами. И глаза сами собой решают закрыться, чтобы еще хоть на секунду побыть там, где все легко и прекрасно. Там, где счастье. А может, это не счастье? Ведь ты ничего из всего этого не контролируешь. Какое же это тогда счастье?
А здесь ты что-нибудь контролируешь? Ну не знаю… Ну кое-что… Кое-что? Да. Ведь это лучше, чем ничего. Ничего? Откуда ты можешь это знать? Ведь ничего – это ничего. Вполне возможно, что ничего – это и есть счастье. Ведь когда-нибудь все превратится в ничего, по крайней мере для тебя. И когда-то все это возникло из ничего, опять-таки для тебя, не для ученых, нет. Для тебя. Так где же счастье? Там, где «ничего» или между этими двумя «ничего». Не знаю. И, представляете, не хочу знать. Сейчас точно нет, не хочу. Сейчас я не хочу ничего. НИЧЕГО.
Но я лежу и боюсь снова открыть глаза. Я боюсь того, что там, с другой стороны. Всю ночь, Боже мой, всю ночь, я пролежал без сознания… Или просто во сне? Во сне? Я похож на того, кто может спокойно спать в кошмаре, который завладел моим домом, моими мыслями, а теперь и всей моей жизнью? Интересно, а существует ли человек, нормальный человек, способный на это?
Я сел, все еще не открывая глаза. Ситуация. Боже мой, как все зависит от ситуации. Ты молишь Бога, чтобы с тобой никогда не случилось что-нибудь: автокатастрофы или кораблекрушения, СПИДа или рака, преждевременного семяизвержения или импотенции полной глухоты или слепоты… НО… Но возникает ситуация, и… И ты готов согласиться на что угодно, только бы не видеть сейчас того, что перед глазами. Правда, никто никогда не предлагал тебе ничего взамен. Все просто происходит, а уже ты сам, силой ума или, наоборот, слабостью придумываешь себе, как к этому относиться.
Я боялся сейчас того, что вокруг. Того, что сейчас было моей жизнью. Еще вчера все было… Ой! О чем это ты подумал? Еще вчера все было хорошо, да? Все было прекрасно? Как же так, дружок? Ты уже на протяжении неизвестно какого времени пытался убедить себя и всех вокруг, какой ужас вся твоя жизнь, в которой нет, по твоим словам, ни капли смысла, ни секунды счастья. Что случилось? Оказывается, все было не так плохо, да? Тогда, может, стоит поискать кусочек счастья сейчас… Пока не поздно.
– Отстань! – крикнул я и открыл глаза.
Через час мой дом был полон совершенно незнакомых, чужих мне людей, которые постоянно что-то спрашивали, разглядывали, смотрели и вообще вели себя довольно раскрепощенно и легко. Так как для них это было самым обыкновенным делом. Наверно, так оно и было, но со стороны это смотрится просто ужасно. Несколько раз даже услышал пару смешков, которые, словно острые пики, вонзались в мое сердце.
Я сидел, и мне безумно хотелось кому-нибудь позвонить, чтобы кто-то из близких поговорил со мной, чтобы хоть что-то понять в этой жизни, во всей этой невероятной, чудовищной нелепице, которая постоянно преследует меня последние дни. Я не мог найти ни одной связи, ни одной закономерности, – более того, я вообще не понимал, что происходит. Что происходит? Что это вообще такое? Такого просто не может быть! Сейчас не идет война, нет ни голода, ни эпидемий и никаких катаклизмов. Но для меня тем не менее настал судный день. Пришло время платить по счетам, только не очень ли дорого? И почему за меня расплачиваются другие? А мне лишь остается просто с этим жить. Я смотрел на Сашку – он так и лежал на полу, а двое – незнакомые женщина и мужчина – склонились над ним, что-то разглядывая и записывая.
Господи, я не верю! Я не верю! Это не может быть правдой! Просто не может, и все! Нет,
