Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя.
Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. И вдруг запел петух» (Мф. 26, 33–35, 57–58, 69–74).
Но не один Петр смалодушничал, струсил. Все ученики, оставивши Его, бежали.
Конец века Иисус предсказал до того, как объяснил ученикам, что будет предан одним из них, распят и воскреснет на третий день.
Предвидение конца века по Евангелию связано с будто бы одновременно заданным вопросом о втором пришествии Христа, возвращении на землю. Но раз до этого не было разговора о вознесении на небеса, то естественно предположить, что вопрос о пришествии явно не к месту.
Итак, что говорил Иисус о кончине века?
«Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь; ибо надлежит всему тому быть. Но это еще не конец:
Ибо восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут глады, моры и землетрясения по местам;
Все же это начало болезней.
Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас;
и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое.
И тогда соблазнятся многие; и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга;
и многие лжепророки восстанут и прельстят многих;
и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь;
Тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы;
И кто на кровле, тот да не сходит взять что-нибудь из дома своего;
И кто на поле, тот да не обращается назад взять одежды свои.
Горе же беременным и питающим сосцами в те дни!
Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою или в субботу;
Ибо тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет.
И если бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая плоть; но ради избранных сократятся те дни.
И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются;
О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один;
Тогда будут двое на поле: один берется, а другой оставляется;
Две мелющие в жерновах: одна берется, а другая оставляется» (Мф. 24, 6—12, 16–22, 29, 36, 40–41).
В Евангелии от Марка почти все, что касается предсказаний Иисуса о днях великой скорби, повторяется.
Евангелист Лука дни великой скорби связывает только со вторым пришествием Иисуса, но приводит и дополнительные сведения:
«Так же как было и во дни Лота: ели, пили, покупали, продавали, садили, строили;
Но в день, в который Лот вышел из Содома, пролился с неба дождь огненный и серный и истребил всех:
Так будет и в тот день, когда сын Человеческий явится.
В тот день, кто будет на кровле, а вещи его в доме, тот не сходи взять их; и кто будет на поле, также не обращайся назад:
Вспоминайте жену Лотову.
Кто станет сберегать душу свою, тот погубит ее; а кто погубит ее, тот оживит ее.
Сказываю вам: в ту ночь будут двое на одной постели: один возьмется, а другой оставится;
Две будут молоть вместе: одна возьмется, а другая оставится.
Но это сказали Ему: где, Господи? Он же сказал им: где труп, там соберутся и орлы» (Лк. 17, 28–35, 37).
«Сказал также им притчу о том, что должно всегда молиться и не унывать» (Лк. 18, 1).
Евангелие, как известно, заканчивается «Откровением Иоанна Богослова». Мне не раз приходилось слышать от многих людей, читавших Евангелие и главным образом интересовавшихся последней его частью, что в «Откровении Иоанна Богослова» символически описывается грядущая термоядерная война.
Действительно, сыплющиеся на землю «град и огонь», «звезды горящие», запуск «звезды» из кладезя бездны, отравленная вода, летающие по воздуху железные птицы — все это очень похоже на атомную войну глобального масштаба, с применением всех средств техники и колоссальными людскими потерями.
Если видит (предвидит) один, то почему не может другой? Скажем, если мне удавалось заглянуть в будущее и увидеть, что произойдет через какие-то часы и дни, то почему нельзя увидеть события, отстоящие от «сегодня» на большие отрезки времени?
Можно допустить, что и Иоанн сумел предсказать будущую катастрофу. Такой возможности, разумеется, исключить нельзя, но тогда кому из них верить — Иисусу или Иоанну?
Предреченные Иисусом людские потери — «один возьмется, а другой оставится». По Иоанну же сохранится лишь одна треть всего живого — людей, животных, деревьев, травы и даже питьевой воды.
Но, право же, будь я на месте отцов церкви, то я не включал бы в Священное писание «Откровение Иоанна», чтобы не пугать христиан кошмарными сценами конца мира. Уж очень оно противоположно всему светлому, сказанному о Христе, и Его словам, проникнутым всепрощающим человеколюбием.
А верующим, как и мне, вполне достаточно сказанного Иисусом о днях великой скорби:
«О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один.
И если бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая плоть…» (Мф. 24, 36, 21).
Сказано Христом с болью за человечество и все живое, без нагромождения чудовищных картин Апокалипсиса. Так кому верить? Разумеется, Иисусу Христу!
«В ту ночь» — «это» начнется ночью? «И кто на кровле, тот да не обращается назад взять одежду свою» — это о быстроте, мгновенности ядерной катастрофы? «Солнце померкнет, и луна не даст света своего» — это о гигантских взрывах, в результате которых в атмосферу будет поднято колоссальное количество радиоактивной пыли?
Размышляя над сказанным Иисусом, трудно отказать себе в желании сопоставить предсказанные им явления с реальными картинами ядерных ударов.
Когда это произойдет? Не «при дверях» ли? Многое говорит «за».
Но поскольку прозрение будущего (ясновидение) отличается с точностью лишь в пределах одного периода жизни человека (как в примере с Самим Иисусом), то более отдаленные предсказания всегда расплывчаты в отношении сроков осуществления, что подтверждают слова Иисуса: «…о дне же том и часе никто не знает…» А знает один Бог, Который управляет всем, присутствует во всем, у Которого время едино, чьи помыслы никогда не будут поняты, но что они есть, об этом можно догадываться.
Имеются ли основания предполагать или больше того — быть уверенным, что Творец
