«ракушками», стоял черный «Ниссан-Максима» с наглухо тонированными стеклами; раньше Рюмин никогда его здесь не видел, но не придал этому большого значения.
Он выехал на улицу космонавта Волкова, влился в общий поток и покатил в сторону лесопарка. Из колонок доносилось знаменитое гитарное соло Марка Нопфлера; Dire straits исполняли один из своих величайших концертных номеров — Sultans of swing.
Музыка бодрила: она не била по ушам, но проникала вглубь, заставляя учащенно биться сердце. Ну, и — помимо всего прочего — почаще «топтать» педаль газа.
Перед поворотом на Большую Академическую Рюмин машинально взглянул в зеркало: ему показалось или он действительно это видел? Позади бортовой «Газели» и резвой «Хонды», следовавших за ним, хищно блеснула решетка «ниссановского» радиатора.
Капитан, оставаясь на третьей передаче, положил машину в пологий вираж; «восьмерка» мягко ухнула на небольшой ямке и, набирая обороты, рванула вперед. На этом нехитром маневре Рюмин всегда выигрывал две-три секунды у основного потока.
Капитан, не сбавляя ход, идеально прописал не очень крутую «змейку», выскочил на длинную прямую и, пользуясь преимуществом в скорости, по встречной обогнал сразу три машины. Светофор на пересечении с улицей Приорова зажегся желтым сигналом; Рюмин вдавил акселератор в пол и проскочил перекресток — в тот момент, когда желтый сменился на красный.
Он благополучно миновал еще четыре светофора и за Академическими прудами повернул направо. Начинался самый приятный отрезок пути — мимо Петровско-Разумовского, вдоль лесопарка, вплотную подступавшего к дороге. Здесь даже воздух был другой. Свежая прохлада лилась через открытое окно, лаская разгоряченное.тело.
Рюмин сбавил скорость: этот участок хотелось проехать не спеша, ненадолго отрешившись от забот предстоящего дня.
Аромат преющих листьев и мокрой земли заглушил запах нагретого пластика приборной панели. На сердце стало спокойно и хорошо.
Через три минуты капитан остановил машину напротив библиотеки, пересек улицу и подошел к «Брюсселю».
К десяти утра температура поднялась до двадцати градусов. Париться в помещении не хотелось, и Рюмин выбрал столик почти в самом центре летнего шатра, стоявшего напротив дверей кафе.
Капитан попросил официантку принести крепчайший ристретто, потом — легкий фруктовый салат, а после него — снова ристретто.
В пять минут одиннадцатого появился Северцев. Он шел со стороны метро «Дмитровская», веселый и оживленный, с сумкой, болтавшейся через плечо. Увидев издалека Рюмина, журналист помахал рукой и ускорил шаг.
— Доброе утро, капитан!
— Привет, вольный стрелок!
Северцев сел напротив Рюмина, спиной к улице, и принялся увлеченно раскладывать на столе листы бумаги. Капитан, отхлебывая маленькими глоточками горький кофе, следил за его приготовлениями.
— Что это?
— Работа, — журналист лукаво улыбнулся. — Не один вы умеете собирать информацию.
— Собираешься меня удивить?
— Не сомневаюсь, что у меня получится.
— Ну что ж? Попробуй.
Рюмин отставил в сторону пустую чашку и придвинул к себе тарелку с фруктовым салатом, заправленным натуральным йогуртом.
— Помните, вы обещали найти убийцу, как только разгадаете смысл порезов и буквы «М»? — спросил журналист.
— И что? — насторожился капитан. Вместо ответа Северцев протянул ему фотографию. На ней были изображены жених и невеста: он, в черном костюме, с розой в петлице, и она, тонкая, задумчивая, с букетом калл в руках. Рюмин сразу обратил внимание на лицо девушки: большие глаза, длинный острый нос, густые черные волосы.
— Кажется… — пробормотал капитан и полез в карман.
— Посмотрите на обороте, — остановил Северцев.
Рюмин перевернул фотографию. Две коротких строчки и — подпись. «М».
— Черт! — только и смог выговорить он.
— «М» — вовсе не «М», -журналист торжествующе потер руки. — Это вензель. «Л» и «К». Лиза, — он указал на невесту, — и Константин, — ткнул пальцем в жениха.
— Неплохо, — выдавил Рюмин.
— Но и это еще не все! — не унимался Северцев. — На груди и животе у Лизы — шрамы, как минимум, шестилетней давности. Они расположены точно так же, как порезы на телах убитых девушек.
— У тебя есть ее адрес?
— Есть. Кропоткинский переулок, 23, пятый корпус, минус первый этаж, бокс номер три.
Рюмин недоумевающе уставился на журналиста.
— Это что, шутка?
— Вовсе нет. Вскоре после свадьбы Елизавета Панина убила своего мужа, Константина Уржумцева. Зарезала бритвой. И с тех пор содержится в институте имени Сербского. В отдельном боксе. Она особо опасна и к тому же — не говорит ни слова. Как вам такой расклад?
Рюмин покачал головой.
— Ты все-таки связался с этой женщиной-психиатром?
— И не пожалел ни минуты, — кивнул Северцев.
— Хорошо. Мне нужны точные данные. Посмотрю в центральной картотеке. Может, эта Панина проходила по какому-нибудь делу как потерпевшая.
Журналист положил перед Рюминым заранее заготовленный листок.
— Панина Елизавета Андреевна, дата рождения — 10 апреля 1975 года.
— Оперативно, — похвалил капитан.
— Ну? А у вас? Есть чем похвастаться?
— У меня… — Рюмин ковырял вилкой салат. Аппетит вдруг пропал.
События приняли неожиданный поворот, и капитан испытывал досаду. Даже не досаду, а нечто вроде ревности — потому, что не он, а какой-то журналист оказался удачливее. Или — умнее?
Надо было отвечать. И отвечать достойно.
Рюмин отодвинул тарелку с салатом на край стола и достал из кармана две цветные распечатки. Он положил бумаги так, чтобы фотографии оказались рядом. Затем добавил к ним свадебный снимок. Сомнений больше не оставалось — лица всех трех девушек были похожи.
— Что это? — спросил Северцев.
— Анкеты, размещенные на сайте знакомств. Ты не поверишь, как много таких сайтов в Интернете. Пришлось просидеть всю ночь.
— Убийца искал жертв по Интернету? — догадался журналист.
Рюмин кивнул.
— Самый простой и эффективный путь. Девушка размещает свою анкету и оставляет электронный адрес. В ее почтовый ящик слетаются письма от страждущих мужчин. С
