посетителями. А брать планирую на улице, рядом с джипом. Меня смущает только одно…
— Что же?
— Столик у окна.
— Что в этом такого? Рюмин покачал головой.
— Мне это не нравится.
— Почему?
— Вспомните, до сих пор убийца не совершал ошибок. Все его действия были неслучайными. Я поинтересовался у метрдотеля — четвертый от входа столик у окна заказан на девять вечера. На фамилию «Волков».
— Вот как? — удивился Северцев. — Он идет в открытую, не таясь? Значит, парень даже не подозревает, что это — ловушка? Отлично! Так что же вас смущает?
— Маленькая деталь, — сказал капитан. — Второй этаж и все окна хорошо просматриваются с противоположной стороны Тверской. Этот тип осторожен — он не сунется в ресторан, пока не убедится, что Лиза на месте.
Рюмин посмотрел на Вяземскую. Анна вздрогнула, затем положила ложечку на край блюдца и отодвинула чашку.
— Нет! — решительно заявила она. — Это невозможно! Пациентка Панина ни при каких обстоятельствах не должна покидать пределов боксового отделения!
Капитан вздохнул.
— Вот этого я и боялся…
— Подождите! — вмешался Северцев. — Честно говоря, не вижу никакой проблемы. Дайте мне черный парик, и я сяду у окна!
— Уж лучше я, — остановил его Рюмин. — Только… Все равно не получится.
— Почему?
— Во-первых, я не собираюсь устраивать из задержания преступника шоу. Представь здорового мужика в черном парике, с пудрой и помадой на лице. Сбежится пол-ресторана, как минимум. А, во-вторых, есть такая штука, как бинокль. Может, что-нибудь слышал об этом?
— Ну да… — кивнул Северцев. — Я почему-то не подумал… И все-таки — должен быть какой-то выход!
— Привезти Лизу в ресторан, — сказал капитан, — другого я не вижу.
— Это невозможно! — повысив голос, повторила Вяземская. — Забудьте об этом!
— А если… Написать еще одно письмо и перенести встречу? В более подходящее место, — предложил Александр.
— Нет! — отрезал Рюмин. — Он почувствует неладное и надолго заляжет на дно. Или — вообще скроется. И тогда все эти убийства останутся безнаказанными. Сегодня — или никогда!
Капитан хлопнул кулаком по столу; кофейные чашки жалобно зазвенели.
— В любом случае, я буду торчать там — с восьми и до закрытия! Это — мой единственный шанс! Значит, буду пытаться! — Рюмин раздавил в пепельнице сигарету, одним глотком допил кофе. — Пожелайте мне удачи.
— Удачи… — вяло улыбнулась Анна. Казалось, она что-то обдумывала. Колебалась и никак не могла принять верное решение.
Капитан расценил это по-своему. Он вдруг смягчился, осторожно, словно боялся повредить хрупкое диковинное растение грубыми пальцами, взял Вяземскую за руку.
— Анна Сергеевна! Я не хочу, чтобы мы так… расставались. Поверьте, я вам очень благодарен. Вы сделали все, что могли, и даже больше. Я все понимаю и ни на чем не настаиваю. Просто не хочу, чтобы у вас остался неприятный осадок. Спасибо вам… — не зная, что добавить, Рюмин встал, нагнулся и неумело поцеловал Вяземской руку.
Анна ощутила покалывание жесткой щетины, прикосновение сухих горячих губ к запястью. Она действительно не чувствовала никакого упрека — одну только искреннюю благодарность.
Капитан, заранее уверенный в безнадежности дела, тем не менее шел до конца. В этом было какое-то наивное и трогательное благородство, и ей очень хотелось помочь Рюмину…
— Анна! — воскликнул Северцев. — Неужели ничего нельзя сделать?
Вяземская на секунду задумалась. Потом кивнула.
— Я знаю один способ. Помнишь реакцию Уржумцевой? Как она на меня набросилась?
Анна тихонько высвободила руку из ладони Рюмина, сняла заколку, стягивавшую волосы в узел. Встряхнула головой; черные пряди рассыпались по плечам.
— Как думаете, ребята? Мне пойдет каре?
Имидж-студия Владика располагалась неподалеку от метро «Краснопресненская». Стилист, не в силах устоять перед грубоватым обаянием Рюмина, разогнал многочисленных клиенток и посадил в кресло Вяземскую.
— Ты собираешься их клонировать, солнце мое? — спросил Владик.
— Да, — ответил капитан. — Обожаю красивых женщин!
Стилист ревниво поджал пухлые губы, обреченно вздохнул и удалился — вместе с Анной. Северцев подошел к Рюмину, взял его за рукав.
— Капитан… Я надеюсь, вы знаете, что делаете.
— Ты боишься?
— А что бы вы испытывали на моем месте?
— Честно?
— Конечно.
Рюмин поднял голову, посмотрел Северцеву прямо в глаза.
— Я бы сошел с ума. От страха за нее.
— Хорошо, что вы понимаете. Я буду там, рядом. От первой до последней минуты. И не пытайтесь меня выгнать под каким-нибудь благовидным предлогом.
Капитан поднял руки, словно хотел сказать «Сдаюсь!».
— Не возражаю.
— Пусть у меня нет оружия, — продолжал Александр, — но за нее я убью кого угодно.
Рюмин улыбнулся, похлопал Северцева по плечу.
— Успокойся! Этого не потребуется, — и он выразительно показал на левую подмышку, где в кобуре лежал табельный «Макаров».
Александр опустился в мягкое кресло, взял с низкого столика какой-то глянцевый журнал и принялся нервно листать.
— Расслабься, парень! — пытаясь его приободрить, сказал капитан. — Скоро у тебя будет классный репортаж.
— В задницу репортаж! — огрызнулся Северцев. Он провел рукой по лицу, словно стряхивал липкую невидимую пелену. — Простите. Я, правда, боюсь.
«Ты боишься, — подумал Рюмин. — А мне-то, интересно, каково?».
Мелодично звякнул колокольчик, дверь открылась, и на пороге появилась Анна.
«Женское лицо — как мягкая глина, — вспомнилась фраза Этель. — Из него можно слепить что угодно».
Капитан застыл. Он не мог вымолвить ни слова от удивления. Отличить Вяземскую от
