Военный заметил бечевку, связывавшую их.
– Что это? – спросил он.
Гарин развел руками.
– Видите ли, мы очень привязаны друг к другу. Мы – молодожены. У нас – медовый месяц.
Врач ощупал его шею.
– Я бы посоветовал вам не целоваться. В целях профилактики.
– Ты слышишь, дорогая? – обратился Гарин к Алене.
Она внимательно изучала указатели, висевшие на дальней правой стене. Затем нашла тот, который интересовал ее больше прочих, и дернула Гарина за рукав.
– Пойдем скорее!
– Вот видите, – пожаловался Гарин врачу. – А вы говорите – не целоваться.
Бечевка натянулась, и ему пришлось последовать за Аленой.
Из центрального зала лестница вела вниз, на подземный этаж. Синяя надпись на указателе гласила: «WC», и рядом – «Автоматические камеры хранения».
– Нам туда! – сказали Гарин и Алена и переглянулись. Они произнесли это одновременно, и каждый имел в виду свое.
Но пока их пути не расходились, и они вместе ступили на лестницу.
Стрелок в рыжих ботинках – тот, что шел первым, – догнал цепь солдат и хлопнул ближнего бойца по плечу. Тот обернулся – немного нервно, учитывая, что в руках у него был не деревянный муляж, а настоящее боевое оружие, заряженное боевыми патронами.
Рыжий показал ему раскрытое удостоверение и окликнул командира:
– Офицер!
Командир, шедший впереди солдат, остановился и с видимой неохотой подошел к Рыжему. Он изучил удостоверение и спросил:
– Помощь нужна?
– Спасибо, справимся, – ответил Рыжий. – Вокзал оцеплен? Других выходов нет?
– Никак нет. С тыла здание контролирует рота капитана Ипатьева.
– Ипатьева? – спросил подошедший Черный. – Как он? Надежный мужик? Не подведет?
Командир задумался.
– Капитан Ипатьев… – начал он, но тут Рыжий воскликнул.
– Я его вижу!
Лица обоих стрелков моментально стали серьезными.
– Вон там, в дверях. И девица с ним.
Черный включил рацию.
– Центр, я – четвертый! Докладываю – установлен визуальный контакт с объектом.
– Четвертый, понял вас, – отозвался Центр. – Помните, главное – документы.
– Понял, «документы». Отбой! – Черный кивнул Рыжему, и они быстро пошли вперед.
Гарин с Аленой дошли до конца лестницы и поняли, что конфликта не миновать. Под стрелкой, указывающей влево, было написано: «Автоматические камеры хранения». Все остальное было справа.
– Нам – туда, – сказал Гарин, показывая влево.
– Сначала – туда, – сказала Алена, показывая в противоположную сторону.
– Мы будем спорить? – спросил Гарин.
– Конечно, нет! – ответила Алена и направилась, куда считала нужным.
Бечевка снова натянулась. Гарин догнал девушку.
– Алена! Мы пришли сюда ради бумаг, ты забыла?
– Я ничего не забыла. Просто кое-что изменилось. Я считаю, что пару минут ты можешь потерпеть.
– А я считаю, что ты! – возразил Гарин.
– Черт! – возмутилась Алена. – Да неужели мне нужно тебе объяснять, что у женщин иногда возникает необходимость… Ну, в общем, возникает такая необходимость. Примерно раз в месяц, если быть точной.
– Хорошо, хорошо, – согласно закивал Гарин, подхватил ее под руки и потащил к ячейкам.
Алена отбивалась.
– Проклятый мужской шовинизм! – кричала она. – Если бы я просто хотела в туалет, ты бы меня понял, да?
– Алена, успокойся! В конце концов, отвяжи веревку и иди, – он отпустил девушку и, не оглядываясь, пошел по коридору. Она, ругаясь, побежала за ним.
– Ты упрямый, как баран! Я понимаю твою жену, – она картинно всплеснула руками. – О, как я ее хорошо понимаю!
Гарин остановился и погрозил ей пальцем.
– Это – личное, ясно? Я очень жалею, что сказал тебе!
– Ну, что ты встал, как столб? – воскликнула Алена. – Пошли уже!
Гарин достал из кармана записку Кудрявцева.
– Вот так бы и давно, – пробурчал он.
Тихо, чтобы девушка не могла разобрать.
Кашинцев с куратором шли за стрелками по пятам. Они видели, как мужчина в рыжих ботинках догнал строй солдат и о чем-то недолго говорил с офицером. От внимательного взгляда Валерия Алексеевича не укрылось также их внезапное оживление.
– Они видят его! – негромко сказал куратор.
– Кого? – Кашинцев вытянул шею и принялся рассматривать людей, толпившихся у входа.
Один из них должен был оказаться Гариным, но кто именно?
Затем взгляд сам остановился на стройной блондинке с длинными распущенными волосами. Но как назло девушку держал за талию высокий лысоватый дядька с наружностью интеллигентного орангутанга, из чего Игорь заключил, что расхожая житейская мудрость «нет в жизни счастья» имеет под собой достаточно веские основания.
Он тяжело вздохнул; маска надулась голубоватым пузырем и опала.
– Я думаю… – начал Кашинцев, но куратору было не особенно интересно, что думает по этому поводу видный микробиолог; сейчас речь шла не о вирусах.
Валерий Алексеевич обернулся и ткнул в Кашинцева пальцем.
– Стойте и ждите меня здесь. Ясно? Ни шагу дальше!
– Я бы мог вам помочь, – обиделся Игорь.
– Сделайте одолжение, помогите! Стойте на месте и не двигайтесь!
– Ну, хорошо… – пожал плечами Кашинцев.
Он чувствовал себя полным идиотом; стоять, словно каланча, посреди площади и чего-то ждать…
«Что и говорить! Поездка в Москву выдалась на редкость удачной», – и он в очередной раз зарекся приезжать в столицу.
В зале автоматических камер хранения было тихо. Гарин прошел вдоль рядов стандартных ячеек, выкрашенных в серебристый цвет, и сверился с номером, указанным в записке.
– Это здесь! – сказал он.
Алена вздрогнула. Гарин и сам ощущал сильное беспокойство. Так обычно бывает, когда оказываешься в одном шаге от цели.
Если раньше все твое существо было подчинено одной-единственной задаче – во что бы
