– Да вроде, нет, – ответил Рыжий. – Хотя… Не исключено.
– Ну да, – согласился Черный. – Одно из двух. Либо будет, либо – нет. Я так и предполагал. Как думаешь, куда они пошли?
– Они – на вокзале, – немного лениво сказал Рыжий. – Иначе – зачем им сюда переться?
– А бумаги – в камере хранения?
– Я бы положил туда. Не в банк же их нести.
– Ну, ладно. Стандартная ситуация. Надеюсь, в этот раз все пройдет нормально. Работаешь первым номером?
– Давай первым, – отозвался Рыжий.
У Черного был готов детальный план действий.
– Быстренько сверлим две дырки, берем документы и под шумок уходим.
– Лучше без шума, – поправил Рыжий.
– Ну, я это и имел в виду.
– Тогда пошли, – Рыжий напоследок окинул критическим взглядом свои ботинки, остался ими доволен и зашагал к зданию.
Черный двинулся следом, прикрывая ему спину.
– Они уже там! – Валерий Алексеевич в сердцах ударил по баранке.
Машина дернулась в сторону, но куратор тут же выровнял ее.
«Волга» миновала тоннель, проложенный под Новой Башиловкой, и вылетела на Верхнюю Масловку.
– Игорь Константинович, – сказал куратор. – Я не знаю, как развернутся дальнейшие события…
По его напряженному тону Кашинцев понял, что Валерий Алексеевич именно
– Вы в состоянии запомнить семь цифр и одну фамилию?
Кашинцев похлопал себя по карманам в поисках ручки и бумаги. Валерий Алексеевич покачал головой.
– Я сказал – «запомнить». Хорошо?
– Я постараюсь.
Куратор положил машину в затяжной пологий вираж, поворачивая вправо, чтобы под мостом выехать к Савеловскому вокзалу.
– Семь цифр и одну фамилию, – куратор повторил их дважды. – Воспользуетесь в самом крайнем случае, если не будет другого выхода.
– А вы? – еще до того, как Кашинцев произнес это вслух, он понял, что сморозил очередную глупость.
– Я… – куратор замолчал.
Он резко нажал на тормоз, отчего Кашинцев чуть не протаранил головой лобовое стекло.
– Я, скорее всего, буду рядом. Это – так, на самый крайний случай. Вы меня поняли?
– Ага.
Куратор подвел машину к бордюру и выключил зажигание.
– Теперь слушайте меня внимательно, – он достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя и передернул затвор, готовя оружие к бою. – Вы – человек фактурный, к тому же ваша рыжая борода очень выделяется на общем фоне. Поэтому держитесь от меня на расстоянии – метров пять, как минимум. И вообще ведите себя тихо и скромно. Чуть что – сразу падайте.
– Чуть что… Что? – не понял Кашинцев.
– Чуть что – все! – пояснил куратор. – На любой раздражитель у вас должна быть одинаковая реакция. На пол! Понятно?
– Да.
– Выходим! – куратор открыл дверь, встал рядом с машиной и некоторое время оглядывался по сторонам. Вдруг расстегнул пиджак, сунул пистолет за пояс, а в левую руку взял рацию.
– Если я не ошибаюсь, – сказал Валерий Алексеевич, – вон те два джентльмена ищут то же самое, что и мы.
Кашинцев посмотрел в направлении, указанном куратором.
Двое мужчин в серых костюмах пересекали площадь Савеловского вокзала. В их движениях сквозила неторопливая обстоятельность.
– Да? Ну тогда – пойдемте. Что же мы стоим? – спросил Кашинцев, не двигаясь с места.
– Вы забыли, – напомнил ему куратор.
– Что?
– Маски.
– Ах да!
Кашинцев залез в машину, взял две маски и смочил их дезинфектантом, второпях расплескав жидкость по всему салону.
Куратор тем временем медленно двинулся вперед.
Игорь догнал его и протянул маску.
Тот рассеянно поблагодарил, не отрывая глаз от парочки в серых костюмах.
– Держитесь сзади! – строго сказал куратор.
«Прикрывайте мне спину», – с грустью добавил он про себя, понимая, что особых надежд на Кашинцева возлагать не стоит.
– И знаете что, Игорь Константинович? – не оборачиваясь, громко спросил куратор. – Обязательно купите себе большой клетчатый платок!
Люди на входе в здание двигались медленно. Подойдя, Гарин понял, в чем дело. Солдаты в противогазах теснили людской поток, заставляя всех выстраиваться в линию и проходить по одному.
В самом здании, напротив дверей, стоял огромный тяжелый стол. Перед ним суетился человек в камуфляже с эмблемами медицинской службы в петлицах – змея, обвивающая ножку чаши. «Теща ест мороженое», – вспомнил Гарин старую армейскую шутку и улыбнулся, понимая, насколько неуместно выглядит его улыбка.
Военный медик был в трехслойной маске и защитных пластиковых очках; на руках – резиновые перчатки. Он быстро осматривал входящих, проводил вдоль туловища тепловизором, чтобы выявить даже незначительное повышение температуры, заставлял человека открыть рот и показать горло, ощупывал лимфатические узлы и напоследок оттягивал нижние веки, оглядывая склеры. Позади стола гудел компрессор, распыляя дезинфектант.
Гарин отметил, что беглый скрининг-контроль, при всей своей незатейливости, был организован очень грамотно.
Время от времени, заподозрив первичные симптомы заболевания, военврач делал энергичный жест, и два высоких солдата, взяв подозрительного под руки, уводили его на второй этаж. Остальным предлагали размещаться на первом. В курсе военно-полевой терапии это называлось «первичной сортировкой».
Гарин шел следом за Аленой, положив руки на ее талию. Он чувствовал, что Алена нервничает; девушка все время нетерпеливо подергивалась.
Врач осмотрел ее и кивнул: «проходите!» Алена осталась стоять на месте; Гарин шагнул вперед и с готовностью открыл рот.
