Ника Сафронова
Все мужчины её жизни
А бабы-то умнее, чем я думал. Поели, выпили и ретировались.
Глава 1. Два в одном
Я – человек, настроенный позитивно. Если со мной происходят какие-то мелкие неурядицы, вроде вывиха ноги или кражи мобильного телефона, я стараюсь трагедии из этого не делать. Все равно через неделю-другую опять что-нибудь украдут. Или сама потеряю – это я запросто. Я вообще на многое способна. Могу упасть с перрона, как уже было однажды. Могу мимо стула сесть. Но к этому я настолько привыкла, что почти перестала замечать.
Так что даже теперь, когда при входе в квартиру почему-то лопнула лампочка и я оказалась в темноте, с головой, полной осколков, я только сказала:
– Зашибись!
А потом аккуратно вылезла из пальто и побежала в душ ополаскиваться.
Но вот что меня действительно бесит, так это когда мне отводят роль второго плана. Когда считают возможным просто поставить перед фактом. Мне так и хочется крикнуть: «Эй, люди! Вы что там все, с ума посходили? Забыли, кому вы обязаны тем, что имеете? Забыли, чье имя носит ваша рекламная фирма?»
Так я вам напомню, господа хорошие! Это, между прочим, именно я – Ирина Владиславовна Чижова – вам ее на блюдечке поднесла! Своим потом и кровью выстраданную! Любимым дитем нареченную! Взяла – и вам подарила!
А вы хоть знаете, какой ценой она мне досталась? Ответьте мне: вам знакомо легкое чувство недоедания? А легкое чувство недосыпания? Или, быть может, вам что-то известно о том, как молоденькой девушке добиться уважения четырех взрослых авторитетных мужчин? Когда сама она только тем и хороша, что собрала их под одной крышей. Сказала, что отныне это место станет их офисом, а все вместе они – командой.
Хотите поименно? Пожалуйста!
Вася Дождь – дипломированный звукорежиссер, пишущий прекрасную музыку и создающий потрясающие анимационные заставки для компьютера.
Костик и Слава – программисты и веб-дизайнеры по совместительству.
И, наконец, невероятно талантливый кинорежиссер по фамилии Зиськин.
Все они были примерно лет на пять—семь старше меня. И чего ради им было срываться с насиженных мест и идти ко мне в подчинение? Думаете, у меня были деньги? Да ни копейки! Связи? Ну да, связи имелись. Из тех, что могли здорово навредить моей репутации.
Тогда ради чего? Почему? А я вам скажу. Да потому что с тех пор они ни разу не сидели без работы.
Я вовремя влезла в рекламный бизнес. Тюмень, откуда я родом, тогда только еще просыпалась. Мы были чуть ли ни первыми. Конечно, приходилось крутиться, осваивать новые направления, ведь мы брались за любые заказы. Вася, например, страшно матерился, когда ему пришлось добывать какие-то латунные таблички и чеканить на них по своему же эскизу рекламу ритуальных услуг. А Зиськин! Да он послал меня ко всем чертям, когда я сообщила, что ему предстоит интервьюировать местного бандюгана, метящего в Госдуму. Но потом – делать нечего! – все равно отправился на интервью. И, видно, так эта встреча бандюгана вдохновила, что тот, выбившись в люди, сразу же заказал нам цикл социальной рекламы против наркотиков. Вот тогда-то наш режиссер и развернулся на полную мощь. Таких агитационных роликов наснимал, что некоторые фразы из них стали крылатыми. Например, вот эта: «Он имеет героин? Героин его имеет!». Полгорода потом цитировало.
После этого все пошло как по маслу. Мы пробились на радио. Стали вести сразу несколько рубрик. «Мужской клуб», где пиарили автосалоны, оружейные лавки и магазины элитной алкогольной продукции. «Ресторанный рейтинг». Кошмарная передача! Пока текст для нее напишешь, десять раз успеешь в голодный обморок свалиться. Все это с грецким орехом, да с трюфелями, да с хрустящей корочкой… Да так, чтобы на другом конце радиоэфира тоже слюнкой подавились!
Словом, пахали мы как папа Карло. И очень скоро нам это аукнулось. Фирма окрепла, стала приносить доходы. Не такие, конечно, чтобы позволить себе виллу на Кипре, но на трешку с евроремонтом в центре Тюмени мне худо-бедно хватило. К тому же работать в нашей фирме стало считаться престижным делом. К нам повалили все – от начинающих до матерых рекламщиков. Так что я, обзаведясь лучшими кадрами, смогла поделить компанию на отделы, разгрузив себя тем самым настолько, что просто обалдела от свалившегося на меня свободного времени. И куда его было девать? На обустройство личной жизни? Идея хорошая, да вот беда – я к тому времени успела расторгнуть уже четыре союза. Причем последний разрывала с такими потерями для себя, что едва не пересела в инвалидное кресло. Но смогла-таки уберечь квартиру и бизнес от посягательств ушлого муженька. Однако окунаться в новый роман мне пока категорически не хотелось. Хотелось чего-то совершенно другого. Неизведанных просторов, новых начинаний и побед. Я вообще заметила, что испытываю удовольствие только от процесса завоевания. А как только добьюсь своего, тут же мне становится скучно.
Наверное, поэтому я однажды и решилась все бросить. Вернее, не так. Я не бросила, а доверила маме прожить за меня мою тюменскую жизнь. Поселила ее у себя в квартире. Оставила на поруки дочурку, рожденную в первом браке. А чтобы они тут с голоду без меня не пропали, оформила маму вместо себя руководителем фирмы.
Сама же, прихватив лучшие из работ, подалась, как это принято говорить, покорять столицу. Прошло два года с тех пор – и что мы имеем? Скажите мне, граждане, к чему мы пришли?..
А хотите, я сама вам отвечу?
Ира поставила дело на нужные рельсы. Ира вложила в него знания, опыт и труд. Ира вдохнула жизнь в московскую фирму! Дала ей имя. Пожертвовала свой бренд, чтобы иметь возможность ссылаться на прежние тюменские достижения. Но тут появляетесь вы со своими деньжищами и подминаете Иру! И теперь Ира уже никто. Какой-то вшивый директор по связям с общественностью. Человек на окладе.
Но позвольте спросить, многоуважаемые Вероника и Михаил, почему же тогда ваша фирма именуется «Продюсерским центром Ирины Чижовой»? Странный подход – называться в честь простого наемного сотрудника, не находите?
А теперь еще в Лондон Оксана поедет? А Ире, значит, и в Москве хорошо? Или, может, вообще прикажете ей обратно в Тюмень уматывать?..
Я так увлеклась своей обвинительной речью, что не обратила внимания, когда из душа, которым трясла над собой, перестала литься вода. Но, судя по пенной шапке, лежащей у меня над бровями, это произошло уже довольно давно.
Сразу же переключившись на эту новую неприятность, я легонько постучала по крану:
– Эй, ты, ну будь человеком! Дай хоть голову смыть!
Водопровод смилостивился, послав мне на прощание хилую струйку. А затем смолк окончательно. Вместо него рявкнул дверной звонок. Продолжительный, гулкий. Он прогремел, как колокольный набат, заставив оцепенеть мое голое тело в полусогнутом положении.
Кто это?
Я испуганно повращала глазами.
Тихо, Ирочка, без истерики! Кто?.. А-а-а! Срань господня! Это же массажист!
Я, как была, с низкого старта метнулась из ванной, растеряв в прыжке три четверти шапки. Пена, исполнив в воздухе причудливый вальс, неопрятно шмякнулась на пол. Обмотав
