– Здесь внизу приписка есть.
– Ясно.
Не успели мы порадоваться прогрессу, который семимильными шагами шел по нашей необъятной родине, как позвонила женщина по имени Влада. Она почему-то предпочитала общаться непосредственно с Иркой.
Очень скоро мне стало ясно почему.
– Да, Владочка! Слушаю тебя, солнышко мое!.. Да что ты?! Ой, спасибо тебе, моя прелесть! Спасибо огромное!..
Нескончаемый поток нежностей изливался из Ирки по меньшей мере еще минут десять. Так что я даже забеспокоилась: неужто отчаялась найти себе мужчину под стать? Но тут Ирка посерьезнела и сказала уже вполне деловито:
– Стоп! Не отдавай никому! Я сейчас все выясню и перезвоню, хорошо? Давай, целую тебя!
Она бросила трубку и заорала:
– Девки! Нужно срочно везти деньги за аренду щитов! Оксанка! Звони Лихоборскому! Пусть выдает предоплату. Иначе с Садовым и Краснопресненской пролетаем!
Я, как ошпаренная, бросилась набирать номер Севы. Он, как ненормальный, стал перезванивать в бухгалтерию. Бухгалтерия очень спокойно сказала: «Приезжайте». Ирка перенабрала Владе, и паника мало-помалу утихла.
Было решено сегодня же переправить деньги из Севиной бухгалтерии в бухгалтерию Влады. Этим мы поручили заняться Полине, как самой ответственной.
Оставшись вдвоем, мы с Иркой заварили себе кофейку. Ирка казалась немного задумчивой, глядела куда-то в окно, неторопливо помешивая сахар:
– А тебе не кажется, что Балагура до сих пор не успокоилась? – неожиданно спросила она.
– Это ты насчет чего?
– Насчет Лихоборского.
Мне-то как раз казалось. Еще как казалось! Но с Иркой я решила эту тему не развивать.
– Да не знаю. С чего ты взяла?
– Ты разве не обратила внимание, как она сейчас рвалась отвезти эти деньги? Наверняка надеется встретить его.
От этих ее слов кольнуло. Будто бы я сама об этом не думала!
– Ну даже если это и так? Что, мне теперь трупом ложиться, чтобы они никогда друг друга не видели? Зачем?
– Ох, гляди, Оксанка! Уведет она у тебя твоего Лихоборского. Задницей чую!
Я вспыхнула:
– Да с чего ты взяла-то? Я понимаю – еще была бы роковая женщина! Но Поля – божий одуванчик. Ей искусство обольщения неведомо!
– Кто, Балагура – божий одуванчик?! Да ты что! Очнись, милая! В этом омуте такие черти водятся!.. – Ирка только рукой махнула. – Ладно, Дорохова, не будем о грустном…
Ну да, как же, не будем! Разбередила рану, а теперь не будем. И что же это получается? Я своей самой близкой подруги не знаю? Да быть такого не может! Поля, конечно, излишне восторженна, все у нее милые и хорошие. И в этой ее восторженности – все ее лицемерие. Не любит она никого на самом-то деле. Точно так же равнодушна к окружающим, как и я. И нищими брезгует, как и я, хотя, проходя, всегда их жалеет. Вон, мол, какие бедненькие – голодные, холодные. А сама, вместо того чтобы копеечку положить, за три километра обходит.
Я еще долго бухтела про себя, отгоняя мысль о том, что Поля может составить мне конкуренцию. Ирка за это время успела по аське договориться о встрече с новым, предположительно суперменом.
– Его зовут Абдула. Красивый невозможно! Смотри какой!
Она немного отодвинулась от компьютера, и я увидела на экране фотографию какого-то нацмена с большими черными глазами зверя.
– А тебя этот Абдула-то на тротиле не подорвет?
Ирка засмеялась:
– Не ссы, Оксанка, прорвемся!
Через полчаса она была уже полностью готова для покорения южного и дикого сердца. Затянула потуже поясок на пальто. Выдохнула и сказала:
– Все, Оксанка, я пошла!
– Ну, с Богом! Ты все-таки посматривай за ним! Если в метро какую-нибудь сумку оставит, обратись к дежурной по станции.
– Обижаешь! – сказала Ирка, выходя за дверь. – Он за мной на тачке приедет!
Как только дверь за Иркой закрылась, я стала готовиться к последнему пункту сегодняшней трудовой программы. Нужно было срочно дописать материал для СМИ. Днем так и не удалось выдавить из себя ни строчки. Все время кто-нибудь да отвлекал.
Я разложила перед собой вырезки из прошлогодних газет, вооружилась зеленой ручкой, но тут дверь снова распахнулась. Чижовская голова сказала:
– Слушай, Оксанка, забыла предупредить! Я Витьке скажу, что останусь ночевать у тебя. Якобы нам текст для аудиоролика к выставке надо придумать. Телефон отключу. Так что, если он будет звонить тебе, не сдавай! Скажи, я в ванной. Или за сигаретами отошла. В общем, придумаешь что-нибудь, ладно?
– Ладно, ладно. Чеши уже, беспредельщица!
Голова, подмигнув, исчезла. Дверь захлопнулась.
– Вот ведь прости, Господи! – усмехнулась я, заглядывая в чайник.
Воды было на дне. Пришлось идти наполнять. По дороге обратно я случайно подглядела все в то же окно, как Ирка садится в машину. На сей раз это не был солидный «мерс». Это действительно была тачка. Ярко-красная, спортивная тачка.
Вечером у меня ужасно разболелась голова. Часы показывали без четверти одиннадцать. А я все топталась на месте, с трудом добравшись до середины статьи. Сегодня шел уже пятый день, как мы с Севой все никак не могли пересечься. Где он пропадал, черт его знает! Говорил, совещания. Он, конечно, позванивал, но мне его не хватало. Хотелось видеть, трогать его руками, тискать…
Что за напасть!!!
Одним движением я смахнула со стола всю эту научную дрянь. Надоело! Не могу больше так! Какая-то линейная зависимость! Будто все только на нем и завязано! Уверена в нем – и все само собой спорится, чувствую свою полезность, одаренность! Как только что-то не так – все. Ступор.
Я чуть не разревелась. И наверное, даже разревелась бы, если бы не затренькал мобильный. Номер был мне не знаком. Витек, что ли? Я уже заготовила лживую тираду о том, как сквозь волнистые туманы пробираюсь домой, чтобы в пролете между четвертым и восьмым этажами встретиться с Иркой. Но голос в трубке оказался не Витькин.
– Алло, Оксана?
– Да.
– Добрый вечер.
– Добрый…
– Простите, а Ирины нет с вами рядом? Это Михаил…
Боже мой, Проказа объявилась! И ему успела навешать развратница!
Я еще ничего не успела ответить, а из трубки послышалось вновь:
