мире средневековом. Посол во время приема передавал иноземному владыке речи своего государя, передавал их устно. В дальнейшем, по мере развития, усложнения дипломатической практики, послы стали привозить с собой такие речи в записанном виде, передавали их текст после произнесения другой стороне, но первоначально, в пору складывания дипломатической системы, посольские устные речи являлись тем средством, при помощи которого молодые раннесредневековые государства вели переговоры за рубежом.
Что касается Византии, то там давно уже наряду с устными переговорами практиковалось их протоколирование, запись на «харатье», на хартии, т. е. их оформление в виде письменного документа, а все договоры с иностранными государствами оформлялись в виде так называемых хрисовулов - специальных грамот пожалований, предоставляемых от имени византийского императора. В этом акте отражалось все высокомерие, вся претенциозность византийских властей, «богоизбранного» императора по сравнению с окружающими Византию «варварами». Даже во время тяжких поражений, вынужденное заключать невыгодный для себя мирный договор, византийское правительство облекало его в форму пожалования от имени «василевса», императора.
И когда мы вчитываемся в летописное изложение переговоров, то воочию обнаруживаем следы этой дипломатической практики двух государств.
Основные условия договора 907 года сформулированы от имени Руси - это мир, контрибуция, дань. И в этой части договор выглядит как типичный клятвенный мир «варварской» державы с империей. Такие клятвенные устные миры заключали с империей болгары, арабы, авары, хазары, позднее - венгры, другие народы и государства, такой же устный клятвенный мир заключила в свое время, в 860 году, Русь. Теперь был новый поход, новая победа, новый клятвенный мир, отраженный в летописи в виде речей Олеговых послов.
Подобного рода условия - мир, контрибуция, дань - были общими политическими условиями, и грекам не было нужды оформлять их в виде хрисовулов. Другое дело - детальные статьи о привилегиях русских послов и купцов. И как только об этом в летописи заходит речь, то текст сразу же приобретает «письменный» характер, устная речь уступает место документу, грамоте - пожалованию.
Но самый веский аргумент в пользу того, что перед нами следы письменного документа, является его почти полное повторение несколько десятилетни спустя, когда был заключен новый русско-византийский договор, уже при князе Игоре, а также слова этого позднего документа по поводу данных Византией Руси посольских и торговых привилегий: «…яко же имъ (руссам) уставлено есть». Когда уставлено? Между 907 и 944 годами, годами нового договора, иных русско-византийских соглашений неизвестно. И значит, в 907 году греки «уставили» Руси в виде хрисовула все эти льготы.
Но может быть, ловкий фальсификатор просто перенес статьи позднего договора под 907 год и повторил их? Нет. Повтора нет. Из договора 944 года после жестокого поражения Игоря от византийского флота, расстрелявшего русские ладьи «греческим огнем», исчезло право Руси на беспошлинную торговлю. Ну не мог же летописец фальсифицировать всю историю русско-византийских отношений с начала до конца, а именно к этому ведет нас схема А. А. Шахматова, если принять ее за истину.
Но истина заключается в том, что после победоносного похода Русь заключила с Византийской империей договор «мира и любви», который определял все основные экономические и политические отношения между странами. Он состоял из клятвенного устного мира, заключенного по всем канонам еще «варварской» дипломатии руссов, и хрисовула, торжественно врученного посольству Олега от имени византийского императора. В клятвенном мире Русь брала верх над Византией, в хрпсовуле, несмотря на уступки, брала верх Византия, потому что Русь согласилась с унижающей ее достоинство формой договора, согласилась с пониманием первенствующей роли Византии в тогдашнем политическом мире.
Наверняка стороны разошлись, недовольные друг другом. Византия - дожидаясь подходящей ситуации, чтобы ликвидировать обременительную для нее дань и право беспошлинной торговли для русского купечества. Русь - уязвленная тем неравноправием, в которое поставили ее императорские канцеляристы. Договор «мира и любви» был полон противоречий, которые неизбежно должны были привести к новым трениям, к новым обострениям, к новым войнам.
И все-таки это был «договор века», т. е. такое соглашение, которое определило на десятилетия отношения Византин и Руси. Следы этого договора, смысл которого скорее почувствовали, чем объяснили три дореволюционных историка, виден на протяжении всей последующей истории взаимоотношений двух государств.
Уже через четыре года в новом договоре оба государства подчеркнули, что они настроены на «удержание» и «извещение» бывшей любви. И еще раз здесь вспомянут договор 907 года, когда стороны поклялись в заключительных словах утвердить «бывший мир».
На «ветхий мир», «первый мир» ссылаются и позднейшие русско-византийские соглашения 911, 944 и 971 годов. И во время русско- византийских войн в 40-е годы X века, и в 970-971 годах мирное устроение вновь начиналось с возврата к основным политическим нормам, выработанным в 907 году,- мир, контрибуция, дань.
Византийский историк X века Лев Дьякон, передавая в своей «Истории» речи императора Иоанна Цимисхня, упрекающего Святослава за нарушение мира, цитирует: «Я думаю, что ты, Святослав, еще ие забыл поражения отца своего Игоря, который, презревши клятву, с великим ополчением на десяти тысячах судах подступил к царствующему граду Византии…» «Презревши клятву»… До Игоря нам известна лишь одна клятва, утверждающая мир, которую дал русский князь Византин: это был клятвенный мир Олега в 907 году. Как видим, его помнят и греки, и руссы шестьдесят с лишним лет
спустя.
Решив принять мир, предложенный греками, осажденный в Доростоле Святослав обещал по новому договору соблюдать «правая съвещанья», т. е. прежние, или первые, договоры. Конечно, здесь имеются в виду все предшествующие договоры Руси с греками и первый из них, определяющий уплату греками дани. Именно это условие, как мы уже видели, заботило воинственного русского князя прежде всего. А уж остальные условия - экономические, политические, военно-союзные - вытекали из этих основных положений, к которым Русь неуклонно возвращала Византию в течение всего X века, в период становления своей внешней политики, своей дипломатии.
Можно предположить, что договор 907 года, кроме условий, лежащих, так сказать, на поверхности, включал и какую-то тайную договоренность Олега с греческими императорами. Возможно, что греки, согласившись на уплату дани, попросили руссов о военно-союзных услугах. Во всяком случае, прошло лишь два года, и русское войско в 909-910 годах нанесло удар по владениям наместника багдадского калифа в южном и юго-западном Прикаспии Юсу фа Иби-Абу с-Саджа, а также против владетелей Мавераннахра, Хорасана и Таба-ристаиа, вассалов калифа. В 912-913 годах последовал новый удар руссов по Закавказью, и снова он был направлен против врагов Византии. Русские отряды появились также в составе императорских войск, направленных против противников империи как в районе Средиземноморья, так и на Ближнем Востоке.
Такого рода действия не могут быть случайными. Вспомним, что и после русско-византийского договора 860-х годов русское войско выступило в Закавказье против тамошних недругов Византии.
Все это наводит на размышления. Конечно, ни руссы, ни греки не могли афишировать свои военно-союзные договоренности. Это вызвало бы немедленно противодействие вассалов халифата, и они встретили бы русскую рать во всеоружии. Но, судя по всему, судя, наконец, по синхронным действиям венгров и Руси против Византии, болгар и Руси против той же Византии, можно почт^1 определенно говорить о том, что в Киеве к этому времени прекрасно освоили практику тайных военно-союзных соглашений, которые затем воплощались в дерзкие, неожиданные военные экспедиции в помощь своим тайным союзникам.
Завершилась новая русская военная, политическая и дипломатическая эпопея, начатая еще в первые годы века с создания огромного войска «Великой скуфи», Договор между Русью и Византией был после немалых дебатов окончательно согласован, пятерка русских послов во главе с Карлом вернулась в русский стан,
