Русской земли. Здесь же в договоре дается и расшифровка этого представительства. «Русский род» в понимании киевского князя - это сам Олег, великий князь и все, кто находится «под рукою его»,- «светлые» и «великие» князья и «великие бояре». Адресуясь к византийским императорам от «рода рускаго:», верхушка Киевской Руси отождествила себя со всей Русью, со всем государством. В этом видна еще неразработанность русского феодального представительства, его некоторая наивность, неискушепность киевских правителей в вопросах политической демагогии. Они писали о том, что было в действительности, потому что именно великий киязь, другие князья, бояре составляли основу вновь создаваемой феодальной государственной машины.
В то же время уже в этом первом письменном документе древнерусские дипломаты утверждают те принципы государственности, которые смутно угадывались прежде, когда киевские послы выступали просто от имени Руси, и в этом виден рост уровня государственного самосознания древнерусского общества.
Важно, что здесь одновременно подчеркивается единство Руси, соподчиненное положение иных князей и «великих бояр:» власти киевского князя Олега. Сказано, что они «суть под рукою его.».
Вся «Великая скуфь», собранная Олегом под власть Киева, получила свое представительство в договоре 911 года.
Любопытно, что и греки примерно так же рекомендовались русским представителям. О переговорах 907 года говорилось: «И яшася греди, и реста царя п боярьство все». И в договоре 911 года неоднократно упоминается, что он заключен между Русью и «хрестианы», т, е. все-ми греками. Как видим, византийские политики тонко маскировали господство феодального класса фразами, говорящими, что власть представляет весь народ. В этом они дали наглядный урок руссам, которым те не замедлили воспользоваться и уже в следующем русско-Ензантнпеком договоре также пошли по пути этого политического камуфляжа.
И начались переговоры. Карл и его товарищи, представлявшие Русь, беседовали с императорскими чиновниками, говорившими от имени императоров и «всех грекоз».
В многократных встречах, прениях вырисовывался, наконец, тот договор, который донесла до нас летопись.
Он делится на три четкие части - политическое введение, или протокол, конкретные статьи и заключение, которое носит, так же как и введение, общий, политический характер. По существу, в такой структуре мы видим дипломатическую классику, которая затем столетиями незыблемо определяла форму дипломатических соглашений. И эта классика на Руси проявилась уже в начале X века. Не случайно, видимо, удивленный историк XIX века воскликнул, что этот договор - «величайшая достопамятность.-) всего средневековья.
Олег послал своих мужей «построитн мира и поло-жнти ряд» между Русью и Византией, и в ходе посольской конференции эта задача была блестяще выполнена: и «мир» и «ряд» были построены. «Мир» - это подтверждение мирных, добрососедских отношении между странами, открытый договором 907 года, а «ряд» - это те конкретные статьи, которые составили сердцевину, основную часть договора 911 года.
Действительно, и во введении, и в конце документа звучит идея мира, заключенного, однако, не заново, а з подтверждение прежней договоренности. «Да умиримся с вами, грекы, да любим друг друга от всеа души и пзволенпа»,- говорится в начале договора; далее стороны клянутся сохранить «любовь непревратну п иепо-стыжиу» «во вся лета». И в заключении Русь и Византия клянутся ^нз преступишь вставленных главъ мира и любви».
Для чего же потребовалось и Руси, и Византии через четыре года после заключения договора «мира и любви» 907 года вновь возвращаться к идее мира? Ответ на этот вопрос содержится здесь же, в строках договора.
Там говорится, что послы направлены в Константинополь лишь сна удержание и на извещение» емпра и любви», т. е. на закрепление уже достигнутого. Здесь же указывается,, и каким способом достигается это «удержание»: «не точыо просто словесемъ, и писанием н клятвою твердою», т. е. не только на словах, но и в письменном виде. А это значит, что и Русь, и Византия решили прежний клятвенный «варварский» мир 907 года, дополненный императорской привилегией - хрнсову-лом, закрепить письменным двусторонним договором.
Прошло лишь несколько лет, и в Киеве поняли всю неравноправность выданного им хрнсовула, в котором, несмотря на победу русского оружия, греки оказали Руси милость и выдали ей привилегию согласно своим представлениям о непререкаемом мировом авторитете великой империи. Руссам навязали это снисхождение в Константинополе и объяснили, что только в такой форме византийцы и могут выполнить те условия, на которых настаивала Русь.
И вот через четыре года киевский князь решил исправить это неловкое для Руси положение. Послы явились в столицу империи не просто за подтверждением прежнего договора,-они пришли возвысить внешнеполитический престиж победившей Руси и перечеркнуть императорский хрпсовул.
Теперь и «мир», и «ряд» выглядели как равноправные обязательства сторон, оформленные в письменном документе.
Кажется, что все это мелочи, пустые формальности, но в действительности Русь таким путем боролась за утверждение своего внешнеполитического суверенитет;!, настойчиво добивалась политического равноправия с надменными греками и преуспела в этом.
Но ярче всего говорит о равноправии, конечно, основная часть договора, его «ряд», который вновь и вновь заставляет нас вспомнить единственную в этом смысле аналогию - греко-персидский договор 562 года, который тоже был заключен двумя равноправными партнерами.
Когда окидываешь мысленным взором недолгую известную нам историю развития русской дипломатии, то нельзя не удивиться ее стремительности. Еще пятьдесят лет назад Русь с большим трудом вырвала у империи первый клятвенный мир, и вот теперь перед нами развернутый письменный договор, сочиненный по всем законам тогдашней дипломатии.
Перед нами «ряд» - тринадцать конкретных статен, обнимающих широкий круг проблем, интересов, противоречий, касающихся обоих государств.
Вот первая статья. Она формулирует общие принципы наказаний за те «проказы», которые могут допустить подданные обоих государств. Отмечается, что подлинным злодеянием считается лишь то, которое будет «:яве:», т. е. явно удостоверено свидетелями. Но если точных доказательств его нет, то все решает так называемая очистительная клятва, которая произносится обвиняемой стороной.
Следующая статья - об ответственности за убийство русса или грека, которая ярче всего выражает стремление обоих государств прекратить стихию беспорядков, насилий, драк, которые, видимо, нередко сопровождали появление и греков на Руси, и руссов в Византии. Договор предписывает сурово карать убийц: с.аще кто убьеть… да умрет, иде же аще сотворить убийство». Смерть настигала убийцу на месте преступления. Но есть и оговорка на случай бегства убийцы. В том случае, если убийца является имущим человеком, то его собственность передается родственникам убитого (за выче-тогл лишь части, причитающейся жене убийцы), но если убийство совершит бедный человек, то он подлежит непременному сыску, пока не будет схвачен. А уж после этого он «да умреть». Статья весьма лаконична, но нельзя не обратить внимание на то, что после выдачи имущества родственникам убитого богатый человек может чувствовать себя в безопасности. О его смерти за убийство более не говорится. Бедняку же один конец - казнь. Так сурово уже в те непросвещенные времена власти Византии и Руси карали неимущих и находили лазейки для богатых людей.
Третья статья говорит о наказании за побои. Если кто кого ударит, либо мечом, либо каким-нибудь другим предметом, то пострадавший должен получить «по закону русскому» пять литр серебра. Но если ответчик был бедняком, то он должен отдать все, что имеет, вплоть до одежды, в которой ходит.
Так же жестоко карали обе стороны и за воровство. Уличенного вора или человека, лишь собирающегося совершить кражу, надлежало убить на месте преступления. Причем убийство проходит безнаказанно, и, кроме того, пострадавший может забрать то, что он потерял. Если же вор добровольно отдается в руки правосудия, то его оставляли в живых, но взыскивали украденное в тройном размере.
Пятая статья наказывает за грабеж, за насильственное изъятие имущества. За это полагается взимание в пользу потерпевшего имущества в тройном
