— Почему?
— Не знаю, но как говорил Чингиз, все ответственные лица находились на побережья, и им было не до меня.
— С Керимовым мы еще разберемся, и на него не ссылайся. За себя отвечай.
— Слушаюсь.
— Продолжай, сержант, — капитан затушил папиросу в переполненной пепельнице и выжидательно уставился на меня.
— Мы сбежали.
— Кто был инициатором побега?
— Керимов, но и я об этом думал.
Безопасник вновь сменил маску и ехидно усмехнулся:
— Ну-ну, этот прием внедрения своего агента на вражескую территорию нам знаком. Дальше.
— Мы выбрались из зиндана.
— Что ты, говоришь, с охранником сделал?
— Я его убил.
— Это точно?
— Точнее не бывает и с перебитой гортанью да сломанной шеей, не живут, — теперь уже я усмехнулся.
— Куда из Бахчисарая направились?
— На юго-восток, в усадьбу купца Сафиулина, в горах за поселком Шахты. Зиму пересидели, а чуть снег таять начал, так и в путь двинулись.
Капитан приподнял руку, остановил меня и сверился с бумагами, в которых еще во время прошлого допроса, писарем были описаны все мои похождения.
— Хм, без ошибок шпаришь, сержант. С кем контактировал после выхода в расположение войск Конфедерации?
Контактировал я с радистом из Второго батальона морской пехоты, который участвовал в высадке на Инкерман, узнал меня и помог связаться со штабом моего подразделения, но капитану этого знать не надо, а то парню, который мне поверил, влетит по первое число, да и мне, пользы от того никакой не будет. Надо было отвечать то, что я и до того говорил:
— Только с бойцами из боевого дозора и вашим оперативником, который у морпехов в Горностаевке при штабе батальона находится.
— Допустим.
— Тук! Тук! Тук! — в дверь допросной комнаты настойчиво постучали.
— Да, войдите, — следователь недовольно поморщился.
На пороге появился разводящий караула, старшина из морпехов, а за ним, горой возвышался Еременко. Ура, товарищи! Ко мне на выручку подошла тяжелая артиллерия.
— Что за херня? Почему посторонние на территории? — заорал капитан на старшину.
Наш комбат прошел внутрь, дверь за собой закрыл и представился:
— Подполковник Еременко, Четвертая гвардейская бригада, батальон спецназа, — он кивнул на меня, — командир этого сержанта.
— Капитан госбезопасности Стахов, — представился следователь. — Как вы проникли на территорию гарнизонной гауптвахты?
Комбат взял от стенки еще один стул, поставил его к столу, присел и пояснил:
— Согласно уставу гвардии, меня пропустят везде, где службу несут гвардейцы, и совершенно неважно, из какой они бригады. Поэтому, не надо на разводящего и караул зло таить, товарищ капитан.
Было заметно, что Стахов занервничал, но постарался этого не показать:
— Зачем вы здесь, товарищ подполковник?
— Хочу своего бойца забрать. Разумеется, если его ни в чем не подозревают.
— А если подозревают?
— Останусь здесь до тех пор, пока не будет окончено дознание.
— Следствие может продлиться очень долго.
— Не беда, можно вызвать кого-то из офицеров батальона и вместо меня, на допросах будет присутствовать он, и если нам покажется, что дело затягивается или следователь необъективен, то мы обратимся непосредственно к президенту Симакову. Итак, капитан, вы, как следователь, готовы выдвинуть какие либо обвинения против сержанта Мечникова?
— Безопасник поворошил стопку бумаг на столе, вновь поморщился и ответил:
— Нет.
— Я могу забрать своего бойца?
— Через полчаса, как только будут оформлены все бумаги. А сейчас, я прошу вас покинуть мое рабочее место, товарищ подполковник.
— Без проблем, — Еременко подмигнул мне и покинул комнату.
Мы вновь остались с капитаном наедине, он вздохнул, и принял, наверное, свой самый обычный вид. Теперь передо мной сидел не бешеный следак, выбивающий у меня признание и не скучающий, мать его так, интеллектуал, а самый обычный офицер, который тянет службу на самой окраине нашего государства.
— Что ж, повезло тебе сержант, — он положил передо мной стандартный бланк, отпечатанный на пишущей машинке, — подписывай.
— Это что?
— Бумага, согласно которой, ты не имеешь жалоб и претензий к органам следствия.
— Между прочим, вы меня били, товарищ капитан.
— Да, ладно тебе, сержант, пяток пощечин не в счет, перетерпишь. Сам знаешь, как настоящие допросы проводятся, ты ведь не абы где, а в спецназе служишь. Знаешь ведь?
— Знаю, — согласился я.
— Вот то-то же, подписывай и не ерепенься. Тебя бы и так отпустили, но помурыжить пару дней надо было, порядок такой, чтоб не думал, что в сказку попал.
— Разрешите вопрос?
— Валяй, сержант.
— Что с Чингизом Керимовым, тем человеком, который меня к своим вывел?
— Нормально с ним все, не переживай. Твой кореш сейчас уже в Краснодаре, ценный кадр оказался. Торгаш, много путешествовал, многое знает, связи имеются неплохие, так что у него все будет хорошо.
Что хотел узнать, я узнал, а потому, подписав бумагу об отказе от претензий, собирался покинуть кабинет гостеприимного капитана Стахова незамедлительно.
— Разрешите идти? — обратился я к следователю.
Вместо ответа, он вновь закурил, и сам задал вопрос:
— Сержант, а на нас, на госбезопасность, поработать не хочешь?
— Смотря, что делать, товарищ капитан, — мой ответ был краток.
— Не переживай, на друзей твоих и сослуживцев стучать не придется, для этого есть совершенно другие люди. В основном, работа предстоит по твоей специальности, разведка, но не в составе группы, как у вас в батальоне, а в одиночку. Ты себя показал неплохо, в передряге выжил, в плену уцелел, к своим выбрался, а это очень немало.
— Это предложение сверху, — ткнул я указательным пальцем в потолок, — или ваша инициатива?
— Молоток, шаришь, что к чему, сержант. Инициатива моя, но думаю, что наверху ее
