сторон, было усыпаны грудами кирпичей, кусками железа, обломанными ветками и просто непонятным полусгоревшим мусором.
Ровно в 7.00 началась вражеская артподготовка. Снова, как и каждый день в течении этих двух недель, снаряды и мины падали сверху, крушили и разбивали остатки городских зданий, вновь что-то горело, хотя казалось бы, что гореть в Нальчике особо уже и нечему. Как и всегда, обстрел мы пересидели в подвалах и блиндажах, и когда через час все стихло, противник перешел в наступление.
Против нас, как я уже говорил, стояли наемники, а это не вчерашние крестьяне из «Басидж», да и профессионалам из «Кодс», с которыми мы уже сталкивались, было до них далеко. Воины Кары разбились на небольшие штурмовые группы, и грамотно передвигаясь по развалинам, короткими бросками и, прикрывая друг друга огнем, быстро приближались к нашим позициям.
Плотно прижав приклад своего «Абакана» к плечу, ловлю на мушку одного из наемников, неосторожно приподнявшего над кирпичами, за которыми он прятался, и короткой очередью вышибаю ему мозги. Вражеский боец падает, а меня накрывает огонь сразу нескольких автоматов и пары пулеметов. Отбегаю вглубь дома, и вовремя. Плотность огня наемников по амбразурам и бойницам дома настолько высока, что мы даже ответить не можем. На миг вражеская стрельба стихает, и под нашим домом оказываются гранатометчики.
— Отход! — разносится голос Геры, сбегающего по остаткам лестницы со второго этажа, и мы уходим.
Всего на пару секунд, наша группа из семи бойцов опережает наемников Кары. В доме, оставшемся позади, грохнули несколько гранат. Затем крик, и враги проникают внутрь здания. Они хорошие бойцы, но позади себя наш радиоминер оставил несколько сюрпризов, и ОЗМ-72, последняя из тех, что осталась у нас в запасе, рванула как надо и как минимум нескольких врагов эта мина уложила. По дворам мы смещаемся к окраине города, и закрепляемся в следующем здании. По нашим следам бегут наемники, десятка полтора из передовой группы. Открываем огонь, и неосторожные вражеские бойцы, обнадеженные легким захватом нашего первого опорного пункта, падают на землю один за другим.
Снова отход, позади нас противно визжат мины, заказанные наемниками, а мы закрепляемся через несколько домов дальше по улице Мечиева. Рядом с нами обнаруживаются парни из Третьей группы нашей же роты, двенадцать солдат и их группник, а с ними трое угрюмых бородачей из местных жителей. У нас на всех, кроме автоматов, с ограниченным боезапасом, и нескольких десятков гранат, два пулемета и один гранатомет РПГ-7 с тремя выстрелами к нему. Не густо, но есть один конкретный плюс, нам не надо стоять здесь насмерть, а требуется дотянуть время до темноты, и уже пользуясь этим, отступить на самые окраины, где километров через пять по дороге, нас должны прикрыть территориалы из нашего корпуса.
Вокруг нас идут бои, а на наш дом, пока никто не вышел. Тактика противника с прибытием Кары и его наемников резко изменилась. Мелкие штурмовые группы, под прикрытием минометов, а в редких случаях гаубиц, прочесывали дом за домом, никуда не торопились, и методично давили каждую огневую точку, на которую напарывались. Да, это не голодные крестьяне из ополчения, тупо идущие на смерть, а самые лучшие наемники на всем Черноморском побережье.
Проходит час, стрельба смещается на фланги, а чуть позже, она уже идет в нашем тылу. Еще немного и наш маленький отряд попадет в окружение. Снова отход, бежим разрушенными скверами и дворами, и влетаем в один из более-менее уцелевших домов, где идет бой. Здесь царит полутьма, и куда бежать, не совсем ясно. В нас не стреляют, а в соседних помещениях слышны яростные вопли и крики. Что кричат, и кто с кем бьется, мы не понимаем, это какой-то дикий рев, но по любому, одна из сторон наши товарищи.
— Вперед, бойцы! — командует Гера, и мы вламываемся в большой зал без крыши, где кипит жестокая рукопашная схватка.
Здесь семеро наших парней с Еременко во главе, сдерживают два десятка солдат из «Кодс», только они таскают на плечах своих мундиров зеленые погоны. Вражеские спецназовцы замечают нас, но поздно, мы вступаем в схватку и уничтожаем их одного за другим. Не успеваем отойти от рукопашки, как совсем рядом снова раздались выстрелы. Это наемники нас догнали, и снова боестолкновение, и снова наш отряд, ведомый уже не командирами групп, а самим комбатом, откатывается к городской окраине.
Дело уже к вечеру, день прошел как-то незаметно, еще час-другой, и мы должны будем выйти в лес, а после этого, придерживаясь дороги покинуть город. Можно было бы и прямо сейчас уйти, однако не все так просто. На самой окраине Нальчика, в частном секторе, идут сельхозугодья под картофель, и эти пустоши, простреливаются вражескими пулеметчиками, засевшими на высотках неподалеку. Надо дождаться полной тьмы, и только тогда отходить.
Когда осматриваем окраины, обнаруживаем подвал, все время осады Нальчика бывший городским госпиталем. Здесь, в грязном халате, который некогда имел белый цвет, возле печки-буржуйки сидит усталый старик из местных жителей, и он представляется медбратом госпиталя. Наши отцы-командиры, что корпусные, что местные, с основными силами отступили, а раненых эвакуировали не всех, то ли транспорта не хватило, то ли он потерялся, то ли бойцов попросту забыли. Раненых в подвале относительно немного, около тридцати человек, и здесь не только наши, но и горцы. Все они лежат на деревянных лавках, сдвинутых по двое вместе, и большая часть, если бы их подлечили, смогла бы вернуться в строй. Паскудство. Мы уходим, а помочь людям, еще день или два назад, стоявшим с нами рядом, ничем не можем.
Прохаживаясь между рядами коек, я вглядываюсь в лица людей. Ищу знакомых и нахожу. На нарах, возле самого входа, лежит Орлик, тот самый разведчик, с которым мы в Павловской пересекались. Что с ним, я вижу сразу, так как плащ-палатка, которой его укрыл медбрат, соскользнула в сторону, и обнажила ампутированную по самое колено, правую ногу.
Орлик, спишь? — присаживаюсь я рядом с ним.
Парень бледен, видимо крови много потерял. Он открывает свои глаза, узнает меня и протягивает:
— Мечник, бра-тан. Живой.
— Как ты?
— Нормально, — он с трудом выталкивает из себя слова. — Что наверху, сколько нам еще ждать?
— Час, может быть, что два, и наемники с халифатцами будут здесь.
— Нас не эвакуируют?
— Нет, братан. Бросили вас. Мы все вокруг обошли, рядом нет ни одной повозки, и ни одной лошади. В общем, полная жопа, и нам вас на себе не вытянуть.
Орлик на миг прикрыл глаза, помотал головой по скатанной в изголовье овчине, и попросил:
— Дай гранату, Мечник. По братски тебя прошу, дай. Сам знаешь, что в плен нас брать не будут, а на куски порезать, это у халифатцев запросто. Не хочу мучаться.
Вытащив из разгрузки ребристую Ф-1 с уже вкрученным запалом, вложил ее в руки Орлика, и спросил:
— Может быть, просьбы какие-то есть?
— Да, под моей подушкой посмотри.
Порывшись, нашел письмо, обычный солдатский треугольник, на котором был написан
