упорно не допускала его к повседневной деятельности высших государственных учреждений и, невзирая на его просьбы, не привлекла его даже к участию в образованном в 1769 г. Совете – совещательного органа при ее особе. Иногда, правда, Павлу разрешалось присутствовать при чтении императорской почты. Как правило, она избегала делиться с ним и своими многочисленными проектами в области внутреннего устройства государства и внешнеполитического курса, опасаясь к тому же натолкнуться на противодействие великого князя как сторонника совсем иной системы взглядов на внутренние и внешние дела. Лишь однажды, в 1783 г., уже после смерти Н.И. Панина, в надежде на перемену в образе мыслей Павла Екатерина II завела с ним откровенный разговор о занятии Крыма и отношениях с Польшей. Но Павел настолько не привык к такому обращению, что сам был крайне поражен и, записав разговор с матерью, заметил: «Доверенность мне многоценна, первая и удивительная».
Единственно, что Павлу было доступно, это сфера его частной жизни. Но и тут Екатерина часто пренебрегала его личными интересами, вела себя с сыном достаточно бесцеремонно и без должного такта. Малопочтительным, мягко говоря, было и отношение к нему придворной челяди, приближенных к императрице вельмож и фаворитов-временщиков, от которых он терпел и наглые выходки, и бесчисленные мелкие уколы своему самолюбию. Сначала это были, например, ненавидевшие Павла Григорий Орлов и его братья, затем, что для него было особенно обидно, всесильный Г.А. Потемкин, ставший фактически соправителем Екатерины II, чего так безуспешно добивался сам Павел, а в конце ее жизни – заносчивый и недалекий П.А. Зубов, позволявший себе безнаказанно третировать наследника.
Нечего и говорить, что Павел с его тонкой нервной организацией и легкой возбудимостью, с верой в свое особое предназначение, крайне болезненно переживал и вынужденную бездеятельность, и ущемление своих великокняжеских и просто человеческих прав.
В апреле 1776 г. от мучительных родов умирает великая княгиня Наталья Алексеевна. Павел убит горем. Екатерина же, не щадя состояния сына, не находит ничего более уместного, как чуть ли не у смертного одра рассказать ему о найденных в бумагах покойной великой княгини письмах, проливающих свет на тайную связь ее с Андреем Разумовским. Для Павла это была травма, от которой он не скоро оправился: впервые в жизни перед ним раскрывалось предательство самых близких и самых верных людей.
В сентябре того же года Павел под давлением матери женится вторично, но предварительно совершает поездку в Берлин для знакомства с невестой – внучатой племянницей прусского короля Фридриха II принцессой Вюртембергской Софией-Доротеей, ставшей в России великой княгиней Марией Федоровной. В декабре 1777 г. у них рождается сын Александр – великое, долгожданное событие при дворе. Связывая теперь с новорожденным будущее Дома Романовых, Екатерина II не скрывает от сына и невестки, что считает их неспособными вырастить наследника, и с поразительной для матери черствостью отлучает Павла и великую княгиню от внука и берет на себя все заботы по его воспитанию (точно также полтора года спустя она отстранит великокняжескую чету от их второго, только что родившегося сына – Константина). Екатерина, словно бы не задумываясь, воспроизводит ситуацию двадцатитрехлетней давности, когда Елизавета отлучила ее саму от воспитания Павла. Павел воспринял вторжение Екатерины в жизнь его семьи, по точному выражению Н.К. Шильдера, «как новое нарушение его законных прав. Чаша терпения Павла Петровича переполнилась, сердце прониклось желчью, а душа гневом». Разумеется, он не мог удержать своих чувств, и «добрые отношения матери к сыну испортились вконец и на этот раз безвозвратно».
В 1781 г. Екатерине II удалось заинтересовать великокняжескую чету через близких к ней лиц в путешествии в Австрийскую империю с ее итальянскими владениями. Предполагалось, что оно послужит сближению с этой страной, которая могла бы оказать содействие России в борьбе с Турцией за Северное Причерноморье. Павел и Мария Федоровна с охотой откликнулись, но просили согласия императрицы на посещение в ходе путешествия и Пруссии. В дальнейшем его маршрут был расширен за счет других европейских стран, но Пруссия была из них решительно исключена. И не потому только, что к тому времени стали сильно портиться отношения России с Пруссией. Екатерина II хотела при этом досадить Н.И. Панину – давнему и убежденному приверженцу российско-прусского союза и так называемой «Северной системы». Но вместе с тем она не желала поддерживать в Павле уже ярко проявившейся тогда симпатии к Фридриху II и вообще к прусским военным и общественным порядкам.
Однако внешнеполитические соображения играли здесь далеко не единственную роль. Рассчитывая на длительное отсутствие сына и невестки в Петербурге (их путешествие под именем графов Северных продолжалось более года – с сентября 1781 по ноябрь 1782), Екатерина стремилась хотя бы на время отдалить их от подрастающих сыновей, своим монопольным влиянием на которых она дорожила превыше всего. Великокняжеская чета почувствовала тут что-то недоброе, тревога и подозрения омрачили отъезд, придав ему окраску чуть ли не ссылки, Павел полагал, по словам Н.К. Шильдера, «что императрица преднамеренно желает удалить его за границу для достижения каких-либо сокровенных целей».
Во время пребывания за рубежом раздосадованный и оскорбленный Павел в разговорах с царственными особами резко осуждал режим Екатерины II и ее политику, допуская даже личные выпады против матери, не скупился он и на обличения ближайших сановников императрицы – своих исконных недоброжелателей, называя поименно Г.А. Потемкина, братьев А.Р. и С.Р. Воронцовых, А.В. Безбородко.
Из конфиденциальных источников Екатерине II стало известно о несдержанности Павла, и нетрудно было догадаться, какая реакция последует с ее стороны. К тому же доверие к великому князю было сильно подорвано еще одним сокровенным обстоятельством, непредвиденно всплывшим на поверхность как раз в бытность его за границей.
Среди приближенных к Павлу числился флигель-адъютант императрицы полковник П.А. Бибиков – сын генерал-аншефа А.И. Бибикова, маршала знаменитой Уложенной комиссии 1767–1768 гг., руководившего подавлением Пугачевского восстания и тогда же, в 1774 г., умершего. Он был теснейшим образом связан с братьями П.И. и Н.И. Паниными. Н.И. Панин еще в юношеские годы Павла ввел А.И. Бибикова в его круг. Сохранились письма великого князя к А.И. Бибикову, исполненные дружеских и теплых чувств, А.И. Бибиков был на стороне наследника и его окружения в их противоборстве с Екатериной II. А.С. Пушкин писал в «Замечаниях о бунте», что «Бибикова подозревали благоприятствующим той партии, которая будто бы желала возвести на престол государя великого князя», и что «он не раз бывал посредником» между императрицей и великим князем. Пушкин же свидетельствовал, что «свобода его мыслей и всегдашняя оппозиция были известны». Бибиков-сын, несомненно унаследовавший политические пристрастия отца, также входил в «партию» наследника, состоя, в частности, в особо близких отношениях с другом детства и единомышленником Павла князем Александром Борисовичем Куракиным. Куракин сопровождал Павла в заграничном путешествии, и в начале апреля 1782 г. П.А. Бибиков отправил ему со специально посланным курьером крайне доверительное письмо, полное скрытых инвектив в адрес екатерининского правления: «Кругом нас совершаются дурные дела», и надо быть абсолютно «бесчувственным, чтобы смотреть хладнокровно, как отечество страдает», отчего
