— Да вот… Поговорили… Это что за чудо? — Коша кивнула в сторону кухни.
Похоже Муся решила трахнуть весь Питер.
— Ну-у-у… Так. Человек слаб, — Муся пожала плечами и отхлебнула сок. — Не знаю. Прибился по дороге. Говорит поэт.
— А как же Череп? И доктрина о вреде траха?
— Отстань! — вздохнула Муся. — Ты уже нашла, куда?
— Не-а… — усмехнулась Коша. — Сегодня пойду искать. Надо до Евгения успеть. А то он мне точно что-нибудь сломает. Он вчера такое устроил. Песня! Давай выпьем, не могу понять, что со мной. Может лучше станет.
Они накатили по чуть-чуть и задумались, осязая горячую волну, разбежавшуюся по жилам. Коша вяло посмотрела в окно, соображая, как в остаток дня умудриться и найти жилье и съехать. Удивилась, что даже это ее не пугает. Хорошо, что работы продались. Нести все-то одну сумку.
Тут ее посетила не очень хорошая идея, но на всякий Коша спросила:
— Слышь, Муся! А нельзя к твоей тете?
Вдруг предметы перед ее глазами подернулись пленкой и дрогнули, словно отражение на поверхности воды.
— Не… Коша, — протянула Муся. — Не сердись. Но тетя даже меня терпит с трудом. Я ж теперь у Черепа. Ты же знаешь!
— А денег если дать? — Вдруг Коша увидела, как пол увеличился и двинулся ей навстречу. Она схватилась за подлокотник. — Ой! Кажется, я падаю в обморок, Муся… Пойду-ка я в ванну. Вы тут начинайте… Я вернусь. Только это… Поскромнее, если можно. Что-то мне так хреново.
Выключатель. Лампочка. Белый кафель. С трудом стащила с себя одежду. Неужели от коньяка?
Вода с шумом пробивала в пене дыру. Свалилась в горячую воду. И погрузилась по самые ноздри. Сначала стало легче. Тепло приятно охватило тело. Но внезапно в глазах потемнело, сердце подозрительно заколотилось и рвануло в глотку.
Надо вылезать.
Коша с трудом перекинула непослушный организм через край ванны. В голове — кадр из «Клуба путешественников» — пляж неповоротливых морских котиков. Охота. Стрелять. Погибать. Изрезанные клыками шеи котят.
Не было сил на себя накинуть даже полотенце. На четвереньках Коша вывалилась в коридор, чтобы глотнуть прохладного воздуха. Легче не стало. Ноги подогнулись, она не смогла встать и с ужасом увидела, что посреди кухни на табуретке сидит злобный Евгений и курит одну за одной. Черт! Всегда все одно к одному. Надо же ему было вернуться так невовремя.
Она равнодушно поползла в свою комнату, потеряв по дороге полотенце.
На диване бледный Леша исправно двигал крестцом в разгаре отправления оргастического культа, а Мусина улыбающаяся голова мерно качалась в такт. Коша с трудом натянула на голое тело брюки и свитер.
— Блин! Что за люди! На минуту оставить нельзя — уже бардак! — сказала она злобно. — Вы охренели! На кухне Евгений. Хоть каплю совести-то имейте! Что он вам-то плохого сделал?
— А что?! Он и сам не дурак! — удивленно подняла голову Муся. — Летом-то вспомни!
— Блин! — Коша резко дернула сумку из-под кровати. — Говорю вам!!!
Ярость привела ее в себя.
Евгений был уже не на кухне. Он стоял за спиной в состоянии крайнего возбуждения.
Коша крикнула Мусе:
— Уходим!
И рванула ее за руку.
Евгений ничего не предпринимал. Он стоял бледный и задумчивый. Бури, бущующие в нем, проявлялись в виде судорожно сжимаемых челюстей и кулаков. Муся, все еще не понимая, что происходит, неохотно начала выкарабкиваться из-под бледного юноши. Юноша понимал еще меньше. Он поднял с полу голубой комочек трусов и, с трудом удерживаясь на ногах, натянул их на тощий зад. Евгений сделал шаг и с низкой стойки влепил неудачному секстеррористу в челюсть. Почему-то он решил вылить в него всю вскипевшую в нем энергию.
Схватив пьяненькую полуодетую Мусю за руку, Коша рванула к выходу.
— Ты меня разобьешь! — крикнула Муся и шарахнулась от косяка.
Когда безобразницы уже выбегали из подъезда, наверху раздался дикий крик и грохот падающего тела.
— Блин! — вяло удивилась Муся. — А что это его так разобрало? Помнишь летом? Он типа не против всего такого был…
— Муся! — мрачно сказала Коша. — С тех пор все изменилось…
— Что будем делать-то? — Муся поежилась.
— Взрослеть… — мрачно сказала Коша. — А что нам остается?
Муся, не понимая, смотрела на разозленную подругу.
— Это как? — растерянно спросила она и встряхнула головой.
Из подъезда вывалился Леша с подбитым глазом.
— Пойдем отсюда! — Коша повернулась и двинула в сторону троллейбусной остановки.
— А куда? — Муся расстроено плелась следом.
— Да какая разница? Пойдем в общагу… — Коша пыталась разглядеть мир сквозь черные мурашки. — Может, там кто-то есть… Черт! И Роня уехал… А может этот есть. С четвертого который…
Они молча погрузились в троллейбус. Город двинулся, унося Евгения в безвозвратное прошлое.
— Что ты имела в виду? — поморщилась трезвеющая Муся.
— То, что когда становишься взрослым — тебя перестают прощать. И нечего на это рассчитывать… И вообще…
— А-а-а-а… Да-а! — раздумчиво согласилась Муся.
Улицы тускло поблескивали окнами.
— Какой-то картонный город? — раздраженно заметила Муся, отвернувшись от окна. — Все ненастоящее. Я иногда чувствую себя набором парадигм.
— Чего-чего? — Коша с интересом отметила красоту чуждого слова. — Пара…чего?
— Па…ра…дигм. — подчеркивая слоги повторила Муся.
— А чего это?
Муся пожала плечами:
— Не знаю… Слово красивое. Просто красивое слово. А разве хоть одно слово имеет смысл? Просто говоря слово, мы имеем в виду приблизительно одно… но кстати не всегда одно и то же… Какая разница, что я горо… говорю, если никто не знает, что я имею в виду. Не сомневаться можно только в числах. Вот если я скажу два яблока, то точно будет только два. А какие яблоки?
Коша одобрительно кивнула.
На четвертом была угрюмая пьянка.
