такое кукольное лицо. Манекен, а не девушка. Хотя и красивая.
Все должно быть естественно, подумала Рита и не стала затягивать процесс раздевания дольше. В конце концов, если Лера хочет проверить ее шмотки, если ее это утешит — пусть проверит! Ничего она там не найдет. Потому что все у Риты в голове.
В сауне было хорошо. Пар сделал тело легким и чистым. Ополоснуть покрытые россыпью пота распаренные тела под душем, смывая время, прошлое, напряги. Нет. Неплохо, что Рита поехала пораньше. Перед Голландией надо придти в подходящее состояние. В голландское. Если в состояние не войдешь, то будешь выглядеть, как дурак и все провалишь. Все должно быть естественно.
В дверь позвонили. Рита приоткрыла глаза и сквозь потоки душевой воды увидела, как смиренная перепуганная обслуга принесла креветок, устриц, пиво, коньяк, опять текилу, икру, фрукты. Мишенька забивал третий косяк. Лера молча улыбалась и курила. Из одежды на ней остался только перстень. Пепел она аккуратно стряхивала в пепельницу, держа ее во второй руке.
— Й-йех! — воскликнула Рита, обняла Анечку, и они рухнули вместе в бассейн.
Вода сомкнулась над головами. Рита нащупала около дна вибрирующий от напора шланг и поднялась, держа его в руках. Она направила струю в Анечку. Та завизжала, закрываясь руками.
— Девчонки! Идите пить и курить! Будем сладостно погибать! — громко позвал Мишенька.
Анечка выбралась из бассейна, побежала к Лере и, с хохотом упав на диван, уронила голову на колени Лере.
Та холодно улыбнулась, и ее ноги чуть-чуть раздвинулись, показав розовые створки раковины. Анечка схватила со стола вазу с икрой сыпанула Лере на живот. Икринки покатились вниз, застревая в светлых волосинках черным жемчугом.
— О! Что Вы творите! Феи! Лесные нимфы. Дикие, дикие самки! Ох-ох-ох! Пустите меня к этому источнику. Уйдите все! Я один!
Мишенька рухнул на четвереньки и принялся за икру.
— Ну и подумаешь! — сказала Анечка. — А я буду есть салат!
И высыпала его красотке на грудь. Лера сползла наискозь вниз и уже не сидела, а лежала на диване. Ее лицо выражало не больше, чем лицо сосущего грудь младенца. Она была в раю новых русских. Рита села на диван напротив и, чтобы не смущать общество, решила позавтракать оливками. Все-таки она была приглашена на завтрак.
Анечка, перемазав все лицо, воодушевленно собирала розовые кусочки креветок зубами, языком слизывала с груди Леры майонез.
Самое главное свойство, за которое Риту держали на работе, была способность не напрягать. А обладала Рита этой способностью потому, что никого не осуждала. Просто потому что ей все было параллельно. Рита потянулась к столу и, взяв бутылку шампанского, осторожно открыла ее. Заткнув горлышко большим пальцем, взболтала. Поймала в воображаемый прицел Анечкину попку и убрала палец.
Шампанское выпустило толстую пенистую струю. Попадание было точным.
От удивления Анечка отвлеклась от майонеза.
— Ага! Ага! Еще! Вау! Ух ты! Как круто!
— Это сто три тысячи четвертый способ! — сказал Мишенька, похлопав Риту по плечу. — Мы не зря ее вызвали! Я знал, что она совершит подвиг! Медаль! Орден! Срочно!
— Нет, правда круто! Лерка! Приколись! — все еще возбужденно повторяла Анечка.
— Да! Я попробую, — едва улыбнулась размякшая Лера. — Пусть принесут побольше шампанского. Позвони.
Мишенька энергично нажал на кнопку.
— Ящика нам хватит? — спросил он деловито и, услышав шелестящий голосок дисптчерши, заказал. — Три ящика… четыре ящика шампанского! Я придумал раци…ик… анализацию, нет это я икнул. Рацианализацию… ну, улучшение.
Через пару минут на зов явился официант. Свежий загорелый мальчуган лет двадцати. Он остановился в дверях так, будто прямо перед ним была непроницаемая стена и он ничего не видел сквозь нее. Ни Леру в вольготной позе, ни Анечку, ползающую над ней на четвереньках, ни Мишеньку с восставшей плотью.
— Четыре ящика шампанского! — повторил Мишенька.
Официант ждал.
— Что встал! — вдруг неожиданно грубо сказала Лера. — Неси скорее!
— Одну минуточку, — вежливо поклонился официант и свалил.
— Странно, что у них нет внутреннего телефона. Ничего нет пошлее — присылать одетого мужика, — недовольно сказала Лера. — Хотя по большому счету мне все равно!
Анечка едва заметно шевельнула бровью и махнула рукой.
— Иди к нам. Ритусь!
Бывают вещи, которых не избежать. Рита повалилась в общую кучу, благоразумно выбросив все из головы. Они валялись в липкой луже шампанского. Диван терпеливо скрипел, и Рите все сильнее хотелось покурить и опять сходить под душ.
Официант вернулся с заказом.
Лера высвободилась из клубка тел.
— Сколько стоит твоя послушность сладкий? — властно спросила она и шевельнула бедром.
— Смотря что Вы имеете в виду, — едва заметно покраснев, пробормотал парнишка.
Его взгляд резко дернулся, но он тут же совладал с собой.
— Сколько стоит, чтобы ты был нашей подругой? — уточнила Лера.
— Э-э-э… — не очень довольно протянул Мишенька, но тут же передумал возражать.
За тройку сотен парнишка согласился раздеться и пренебречь на полчаса своими непосредственными обязанностями. Мастерство его оказалось выше всех известных прежде границ. Поэтому Лера добавила еще сотку, чтобы испытать все варианты услуг до конца.
Рита же, пользуясь случаем, свинтила опять под душ.
К концу завтрака шампанского в номере было по щиколотку, в нем весело плавали апельсиновые дольки и маслины. На коже дивана в подсыхающих майонезных разводах остался покусанный Лерой парнишка. Он тяжело вздыхал и бережно расправлял купюры, оставленные на столе.
Компания скоропостижно ополоснулась, оделась и, не обременяя себя зрелищем оставленного свинства, направилась по коридору прочь.
ЛОХМАТЫЙ
Лохматый уже полчаса топтался возле Исакия. На его всклокоченной голове вырос маленький сугробчик. Лохматый прибывал в глубокой задумчивости. Его тщедушная, с характерной печеночной сутулостью фигура ежилась, перемещаясь вдоль тротуара. В таком состоянии его всегда одолевали мрачные мысли о правильности выбранного пути. Ему нужны были деньги, много денег, очень много денег.
