черту Человек-из-Стены? Пить надо меньше.
Марго остановилась на углу Кавалотти и посмотрела по сторонам. Хорошо. Тихо. И машин нет ни одной. Она шагнула на тротуар и чуть не сдохла. Откуда взялся этот чертов «Линкольн»? Она прямо наткнулась на его капот и, медленно, как в страшном сне, развернулась, обогнула машину сзади и метнулась вперед — благо дом Андрэ был уже виден.
«Линкольн» улетел вперед, и Марго опять подумала, что это опять совпадение.
Мало ли, совпадение какое?
Уже спокойно она свернула с троттуара и хотела перейти дорогу, чтобы войти во двор, как волна ужаса и мягкий шепот шин возникли одновременно с левой стороны. И, уже не соображая, что она делает, Марго из всех сил швырнула в лобовое стекло машины этот дурацкий тяжеленный ключ, который не выбросила в Сену, который сжимала потной рукой все это время.
Стекло рассекла черная звезда трещины, машина остановилась, но из нее никто почему-то не вышел, тогда как Марго рванула со всех подметок во двор Андрэ. Ужас так одолел ее, что она уже не думала ни о том, что Андрэ может не быть, ни о том, что за ней могут побежать.
Потертые ступени подъезда. Тяжелая старинная дверь. Зажмурить глаза, чтобы переждать краткую слепоту после уличного света.
— Добрый день. Я к Андрэ Бретону.
— Добрый день, мадмуазель, — улыбнулся старик, оторвав глаза от вязания.
«Трикоте». Во Франции — это мужское занятие.
Лифт. Кнопка. Поправить в зеркале прическу.
Не стоит пугать красавчика.
Марго вышла из лифта и только собралась позвонить к Андрэ, как шлюзоподобные двери разъехались сами собой. И послышалась музыка. Тихая и осторожная, она покачивалась птичьим перышком на волнах сквозняка. И напомнила Коше что-то бывшее уже давно — забытое, но сладостное и печальное, будто поцелуй на прощанье, будто и это не музыка была, а сам ритм времени осуществлялся в еле уловимых звуках, и казалось — что ни сделай, все будет только фрагментом огромной композиции. Будто все, что только может случиться — лишь часть этого медленного плавного мотива.
Все это Марго подумала в одну секунду, потому что во вторую уже влетела в стальной предбанник. Лампочки ярко замигали, кружась в приветственном танце.
Марго села в прихожей прямо на пол и отрубилась, отходя от только что пержитого ужаса.
Репортер полулежал в кресле перед компьютером в легком шелковом халате, накинутом прямо на голое тело. Волны шелка шевелились, потревоженные сквозняком, и ласково поглаживали бугорки холеных мышц. На высокомерном лице мелькали отблески фильма. И музыка, которая так очаровала Кошу-Марго, была лишь саунд-трэком к этому фильму.
Нарисованные брови нарисованного японского юноши, нахмурились и нарисованный рот что-то сказал на инопланетном японском языке, и нарисованный ветер швырнул белый ворох нарисованных лепестков сакуры и унес их по диагонали в нарисованную ночь. … странно, что с Чижиком у них ничего, ну совсем ничего такого не было, хотя, может быть, было гораздо больше. Их объятия так и остались невинными, хотя именно в этих объятиях ей и надлежало бы остаться навсегда. И умереть в них. В Нарве казалось — успеется. Потом было не до того. А потом он исчез. Зря их не застрелили вместе.
И, хотя трудно было не признать очевидное — казалось, Чижик не умер, он просто где-то не здесь. Он не мог жить з д е с ь, потому что он н е з д е ш н и й вообще, ненастоящий. Он придуманный, как принц с промокашки или вот этот нарисованый юноша из странного мультика, который смотрит обычный ненарисованный Андрэ. И Андрэ, кстати, чем- то похож на Чижика. Он такой же сумасбродный, но только настоящий, обычный, абитюдный… Да, он умеет кидать дартсы в любом состоянии и выбрасывать столько шестерок, сколько хочет. Но это не важно. Фокус личности Андрэ где-то здесь, в этом мире. В обычном, человеческом. А Чижик — он где-то далеко впереди, за гранью веков. Он будто пришел оттуда ненадолго и опять улетел. Поэтому никаких угрызений совести перед переставшим быть Чижиком испытывать нельзя — все девочки рисуют принцев и влюбляются в актеров кино, а потом вырастают и выходят замуж за совсем не принцев, а за мужчин типа «одноклассник».
Какое мне дело до вас до всех?
Марго выдохнула и, с трудом сдерживая панику, вошла в комнату.
— Привет!
— Хай! — буркнул Андрэ.
Голая женщина на экране запустила в свое чрево руку и, обливаясь кровью, выдрала изнутри себя меч. Однако, в следующем кадре ее тело уже снова было целым и невредимым.
— Что такое ты смотришь? — спросила Марго, стараясь не поддаться волшебству совпадений и намеков, затаенных в символах.
— «Икс», — Андрэ это показалось исчерпывающим ответом.
Мультяшные герои в белых рубашечках и черных брючках сражались на каменном мостике, из земли высунулась рука и потащила девочку в подземный мир.
— Никогда не видела такого…
— Дикая русская…
— Да…
— Андрэ. Можно тебя попросить?
— Ну.
— Если кто-нибудь позвонит в дверь, не открывай, ладно?
— Кстати! Никогда не приходи ко мне без звонка. У меня может быть девушка, мама, да кто угодно… Я мог не пустить тебя.
Марго быстро вспомнила «кого-угодно», но вслух сказала:
— Извини, больше не буду.
— «Блисс»? Кофе? Сок? Сигарету?
— Сигарету, — помедлив, сообщила Марго. — Вообще-тоя, конечно, бросила, но…
— Возьми сама. На столике была пачка. Так почему я не могу открывать?
— Ага, — Марго легко нашла открытую небрежно упаковку какой-то дорогой дряни и закурила. — Ну, видишь ли… Я… я… убегаю от одного человека. Он очень навязчив, но он мне не нравится. Я подумала, если вдруг он меня выследил, то… Знаешь, какие бывают мужчины? Один раз переспишь, а они уже решат бог весть, что.
— А-а-а. Ладно.
Андрэ вальяжно потянулся, и ветер оголил его смуглый живот, но в Марго не шелохнулась ни одна струнка, словно господин в «Линкольне» заморозил все ее тело надолго.
Нервно куря, Марго вышла в бэдрум и, встав на унитаз, высунула голову в форточку. Нет. Никаких следов дурацкой схватки не было. Ни машины, ни ключа на дороге.
Марго спрыгнула на кафельный черный пол и выбросила окурок в фарфоровую воронку гальюна, пахнущую туалетным дезодорантом. Где-то на кладбище раскричались птицы. «Тюилери! Тюилери!» Марго вернулась в комнату. Андрэ уже не смотрел фильм. Он перекочевал к шкафу и, сидя в кресле, расчесывал черную гриву масссажной щеткой.
