собиралась оставаться в Европе на целый месяц!
— Да я бы и больше осталась, — сказала Марго, стягивая с себя свои, уже несвежие шмотки. — Постой! А откуда ты знаешь?!
— Я же сказала, мне звонил Поль…
— Он что, докладывает каждое слово?! — возмутилась Марго.
— У нас с братом нет секретов… Что тут такого?! — в свою очередь удивилась Аурелия.
Марго затянула подарочные брюки на поясе и поправила водолазку, она не прикрыла пупок, потому что Ау была немного ниже.
— Вот и чудесно, — сказала француженка. — Пупок сейчас модно. А ты, когда закончишь заказ для Жака, не повторишь ли для меня эту картину, которая стоит у стены? Там, где эта прекрасная девушка на пляже.
— М-м-м… — Марго от неожиданности согласилась. — Да, конечно, повторю… Только потом, когда рассчитаюсь с Жаком.
Мысленно она грязно выругалась. Ловкий ход. Может быть, надо было отказаться от водолазки? Вот взять прямо и отказаться. Только работы по личному заказу Аурелии не хватало.
— Конечно-конечно! Когда-нибудь! Потом. Не сейчас! — милостиво согласилась Ау. — А свои тряпки положи в стиральную машинку. В выходные я все постираю.
— Ага! — Марго послушно унесла вещи в бэдрум.
Когда она вернулась назад, Аурелия с горящими глазами сидела перед ящиком и думала о чем-то своем клокочущим внутри нее. И Марго испытала к француженке настоящую нежность. Такую, как к зеленоволосой девушке в «Эдеме», но ничем не показала своего чувства. Пожалуй, даже она нарисует картину специально для Аурелии. Только потом. Не сейчас.
Аурелия включила звук.
Опять был клип про роботов. Теперь Марго вслушалась в слова. Они были о том, что исполнитель стал машиной, у которой нет своей воли, и вражеский инопланетный разум может теперь вить из него веревки. И все это наглядно иллюстрировалось вспыхивающими лазерами, пунктирными линиями и цифрами, вспыхивающими на мониторах, экранах и просто перед глазами героя. Реально хотелось быть одной из этих прекрасных машин, которые шли в такт по широкой инопланетной пустыне. Они шли и вспыхивали, превращаясь в бестелесных бабочек и улетали в вечную тьму космоса, в плотный ультрафиолет, рентген и гамма- излучение. И на ритмичных ударах бочки кадр вспыхивал завораживающими таинственными знаками.
Начались новости.
Аурелия поднялась с дивана и, подойдя к стеллажу с книгами, вытащила одну из них, раскрыла посредине и что-то вытащила. Листок бумаги или открытку. Француженка повернулась к Марго, светясь таинственной улыбкой. Она включила свет и, села рядом с Марго.
— Вот смотри! — сказала она и показала открытку.
На открытке было изображено загадочное существо, с почти человеческим лицом о двух глазах с опущенными вниз внешними углами и третьим — во лбу, странныи, похожим на глаз хамелеона.
— Что это? — осторожно спросила Марго.
— Атлант! — таинственно прошептала Аурелия. — Правда чудесное лицо? Чистое и одухотворенное… Правда? Чувствуется, что это неземное существо. Правда?
— Не знаю… А это не могли сделать в Фотошопе?
— Нет, — Аурелия покачала головой. — Нам сказали никому не говорить, но я тебе скажу по секрету. Я видела фотографию этого существа.
— А-а-а… А что это за атланты?
— Я не могу тебе рассказать, — Ау спрятала картинку обратно в книгу. — Может быть, я скажу тебе позже.
Часы начали отбивать следующий час. И опять после того, как восемь раз пробил маятник, заиграла веселенькая музыка, создаваемая барабаном с металлическими штырьками, которые при повороте цепляли где-то внутри часовмедные язычки. И под эту музычку из одной башни деревянного замка, расположенного на крыше часов, в другую башню поскакал король со своей свитой. Из окошка башни высунулась принцесса и несколько раз махнула фарфоровой рукой.
Марго начала отрубаться. Вот когда сказалась усталость.
— Извини, аурелия, — сказала она и поднялась. — Можно я приму душ. Я так устала сегодня.
— Конечно! — кивнула Ау.
И Марго уединилась в ванной.
Сквозняк.
В парижских квартирах вечный сквозняк, будто главная забота парижан чистый воздух. Марго сняла с себя одежду, выданную Аурелией и влезла в вану. Повесив распылитель душа на верхний крючок, Марго повернула латунную рукоять крана, и из распылитела брызнула теплая вода. Горячую никак невозможно было сделать. Хотя если закрыть глаза, то…
Глазки
…кажется, что стоишь под дождем. Тогда вода кажется теплее. Хотя Стрельцова уже начала находить определенную прелесть в местном температурном режиме — он взбадривал как нельзя лучше. После такого душа никак невозможно размякнуть и наслаждаться распаренным докрасна телом. Можно только быстренько вымыться и быстренько вытереться досуха полотенцем, потом одеться и только после этого почувствовать себя чистым, легким и наконец-то перестать мерзнуть.
Катька застегнула последнюю пуговицу, взглянула на себя в зеркало и поняла, что спать не хочет ни в коем случае. Вернувшись в комнату, она убрала на плечики брошенный после работы костюм робота-пришельца и подошла к синтезатору.
Напялив на голову наушники, Стрельцова взяла несколько гармоний, но петь было поздно, да и не успокоило бы это Катьку. В сердце ее проснулось неясное томление. Вернее ясное. Эдик. Чертов Эдик, который ей кинул бонусов и пропал, теперь не давал Катьке никакого покоя. Она чувствовала себя озверевшей голодной волчицей. И уже предвидела чем это может кончиться.
Ничего хорошего. Она нажрется, заявится к Эдику в номер и будет домогаться до него непристойным образом. А тот… Может быть уступит, а возможно и нет. Кто его знает. Но Репеич тогда устроит артистке Стрельцовой веселую жизнь.
Она стянула со вздохом наушники и выключила инструмент.
Вывалила на кровать деньги и начала пересчитывать. Это отправить Максе и маме. Это нужно отложить для дальнейшей жизни в Москве. Кое-что надо же выделить и для покупки зимних шмоток и для записи новых песен. Ангажемент дохленький, но все-таки он есть. Нельзя останавливать машину.
Разложив кучки, Катька решила прогулять стольник. Пойти куда-нибудь в ночное заведение и купить на все деньги выпивки. И напиться. Стольника было жалко, но меньше тут
