— Так значит все это глупости? — с облегчением вздохнула Катька. — А я-то уж испугалась. Представляешь, лежу в постели в номере, а эта образина у меня на потолке, я чуть не сдохла. Постой! А как же мы увидели его все вместе?
— Мало ли, что увидишь по кайфом?
— Но ведь мы все увидели одинакового Бафомета!
— А почему бы вам и не увидеть его одинаковым? — усмехнулся Эдик. — Думаешь, у вас очень богатая фантазия?
— Значит, нет никакой продажи души Дьяволу, — с облегчением выдохнула Катька. — Представляешь, как меня прибило? Я уже подумала не пойти ли мне в церковь покаяться. Смешно?
— Почему же, — задумчиво протянул Эдик. — Если хочешь продать, продать всегда можно. Важен ведь только факт продажи и та цена, которую ты запросишь.
— Но как же? Если о н — глюк? — рассмеялась Катька.
— А разве есть разница? Важен факт продажи, — сказал Эдик и оглянулся вокруг, как охотник или человек узнавший давно покинутео место.
Катька помолчала, осознавая сказанное, и переспросила:
— То есть, если я считаю, что продаю душу, мне достаточно так считать и поступать далее так, будто продажа состоялась. Ты это имеешь в виду?
Эдик кивнул и направился прямо к каштану. Около дерево он остановился и поднял руки к небу. И Катьке показалось, что Солнце окатило Эдика отдельным световым потоком. Да. Световой столп был на месте. А Бафомета не было. Были только угольки и гадкие желтые капли.
Катька тряхнула головой — ей вдруг показалось, что Земля наклонилась, и с нее можно упасть в небо. Катька упала на траву и схватилась за нее руками. Наваждение прошло.
— А как же блага взамен? Кто даст их мне? — крикнула она, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.
— Никто! — повернулся Эдик, охваченный золотистым пламенем. — Все равно ты все делаешь сама! Ты находишь для себя путь и идешь по нему. Подставляешь друзей, обманываешь родных, спишь с тем, кого ненавидишь. А замен — зотото! Деньги! Багамы, платиновые пластинки! Ты никому не нужна, но у тебя все это есть. Шоу-бизнес — сколько положишь, столько и возьмешь! Купят, съедят, будут ходить на концерты! Люди — стадо баранов. Главное — получше им насвистеть в уши!
— А душа? — мучитально сомневаясь, воскликнула Катька. — Ведь Сатане нужно продать душу? В этом же весь прикол!
— Разве все это можно сделать не продав душу? — гневно воскликнул Эдик. Он вытянулся всем телом и замер, и пламя, охватывавшее его распалилось и шухнуло в небо огромным ярким столбом.
Катька опять упала на траву и закрыла глаза руками. Когад она открыла их, Эдик стоял рядом. Он внимательно и сочувственно смотрел на Стрельцову.
— То есть ты считаешь, что можно заключить договор с собственным глюком? — теперь по-другому спросила Стрельцова. — И продать душу собственному глюку?
— Да. Я хочу сказать, что если ты будешь так считать, то это будет для тебя реальностью.
— Черт! Но как это повлияет на ход моей жизни? — Катька опять нервно рассмеялась.
— Подумай сама. Снаружи тебя вообще ничего нет — ни хорошего, ни плохого. Тебе все предлагают в равной мере. А ты выбирай! Каждый миг ты можешь повернуть жизнь на сто восемдесят градусов. Все зависит от того, что ты выберешь. Все.
Эдик улыбнулся, и Катька с благоговением и страстью посмотрела на его немного побледневшее лицо.
Теперь она не сомневалась, что вся история с Эдиком — романтичный секс. Просто неинтересно все делать сразу в первую ночь. Он немножко помучает ее, а потом, когда Катька совсем обезумеет от страсти, они предадутся такому фонтану удовольствий, какое не снилось никому. И уж тогда Катька точно насладится нежной бархатной кожей басиста, его хищными губами, чистой, как у девушки, грудью, животом, бедрами, ну и всем остальным тоже.
Эдик прикрыл глаза рукой, и на его лицо упала лиловая утренняя тень.
— Ой, Катерина! — сказал он строго. — Выбрось из головы то, что ты там взращиваешь! Выбрось! Это все твои фантазии.
— Я замучала тебя, — повинилась Катька, пугаясь проницательности приятеля. — Извини. Тебе еще надо кучу дел сделать, а я тебя всю ночь таскаю. Извини.
— Перестань. Дела у меня, конечно, есть. В аптеку надо зайти. А вообще-то, если бы я не хотел с тобой шляться, у тебя ничего бы не вышло. Я-то всегда сам выбираю свою жизнь. И если уж выбираю, то принимаю этот выбор по крайней мере с удовлетворением. А сегодня я еще массу удовольствия получил.
— Черт! Но это же бред! Есть же обстоятельства! — воскликнула Катька и вскочила с лавки. — Что, и обстоятельства ты сам выбираешь?
— Эх, Катюха! — тихо поднял на нее свои ясные глаза басист. — В каждом из нас отражен весь огромный мир. Как в елочном шаре умещается огромная комната, так и мироздание собрано в каждом из нас в маленькую точку. Это же просто — изменить мир — он весь внутри тебя! Остальное — вопрос веры. Вопрос твоего отношения. Только надо знать точно, чего ты хочешь. Чего ты хочешь н а с а м о м д е л е.
Что-то заставило Катьку оглянуться, и около того надгробия, где Оборотень осуществлял свой сатанинский ритуал, пожилая женщина смахивала метелкой огарки и угольки. О ее ноги терлась рыжая кошка. Женщина время от времени поглядывала на парочку и улыбалась.
— Идем, — тихо шепнул Эдик. — Нам пора.
Они вышли за ворота, а Катька все еще пребывала в нереальном невозможном состоянии. Она потрясла головой и сказала:
— Черт! Что ты со мной сделал? Кажется, уже утро, я все еще будто во сне. Мне все кажется другим! Все предметы будто бы те, но в то же время какие-то иные. Может быть, я сошла с ума? Эдик!
— Может и так.
Париж просыпался, машины, люди — все спешили начать новый весенний день. Наполнить его мелкими и крупными делами, покупками, встречами, разговорами, поцелуями, прощаниями, созерцанием картин и цветов, слушанием музыки и птичьих криков, играми с детьми и снисхождением к старшим. Мягкие утренние тени медленно ползли по тротуарам, по которым уже струились ручьи, смывающие вчерашнюю пыль.
Катька испытывала чувство нечаянного праздника, в голове ее бурлили мысли и ощущения, которыми тут же хотелось поделиться. Она взглянула на Эдика и заметила на его лице признаки какой-то заботы.
— О чем ты думаешь? — спросила она, переполняясь нежностью и желанием спасти Эдика от всех его забот.
— Мне нужно в аптеку, — ответил Эдик.
— В аптеку? — удивилась Катька, и мысль о СПИДе вернулась к ней. А вместе с этой мыслью и обычная реальность стала проступать в очумевших предметах.
— Аспирин надо купить, — пояснил Эдик.
— А-а-а… — неопределенно протянула Катька. — У меня есть, я могу дать.
