Однако сначала надо было вспахать и удобрить землю, потом дождаться, пока пашня постоит под паром, затем протравить семена, засеять поле, расставить пугала, чтобы пернатые не склевывали урожай, долгие месяцы периодически опрыскивать чем-нибудь посевы, после чего сжать их до боли, обмолотить колосья, отвезти зерна на мельницу, смолоть до состояния муки и развеять муку по ветру.
И только тогда, когда все это было сделано, собирающиеся жениться принялись на языке глухонемых уже всерьез распевать: «Тили-тили-тесто, жених и невеста!» Сразу вслед за этим начался торжественный обряд похищения невесты женихом и жениха невестой. Исполняя обряд похищения, Умная Эльза и Случайный Охотник передрались, не разобравшись, кому первому похищать, и убили бы друг друга, если бы потом не надо было друг на друге же и жениться. К счастью, у них хватило ума обойтись без убийств, зато похитили они друг друга так, что потом никого не могли найти.
Поиски продолжались несколько месяцев, но все было тщетно: Умная Эльза сама по себе, а Случайный Охотник сам по себе бродили, продираясь сквозь бурную растительность Канар, и постепенно забывали, кого они ищут. Изредка встречаясь, ищущие приветливо здоровались и подолгу расспрашивали друг друга о житье-бытье. Житье-бытье у обоих было неважнецкое – именно по причине потери жениха (невесты)… Вскоре они так запутались, что уже и совсем не помнили, кто именно кого именно потерял, а когда однажды оказалось, что оба они ищут невесту, то возникло легкое подозрение, что оба они мужчины. Тогда им пришлось устроить состязание на коротких мечах, чтобы невеста досталась сильнейшему. В состязании пали оба – и невеста не досталась никому, тем более что невесты никакой поблизости не было.
Через непродолжительное время им обоим удалось оклематься, они раскурили трубку мира и выпили бутылку мира, торжественно поклявшись не выходить отныне на тропу войны. Тропа войны заросла сорной травой и вскоре перестала быть различимой. И если Одинокий Путник, который непонятно как завелся здесь впоследствии, спрашивал себя: – Где тут тропа войны, черт бы ее побрал? – то сам же себе и отвечал: – Черт же ее и знает, эту тропу войны!
По прошествии нескольких строк Умная Эльза внезапно пришла в себя – и правильно сделала, поскольку ей давно уже пора было обретать историческое сознание и становиться полноценной личностью. Ею она стала незамедлительно. Это нашло свое яркое выражение в том, что она мгновенно выбросила из головы все, прочитанное ею о категориях мужиков, и поняла: непременный признак полноценной женской личности (а именно женской личностью ей предстояло в скором времени стать) – наличие второй половины, или, говоря менее образно, – супруга. Его-то она и принялась искать среди окружавших ее мужчин.
В данный момент Умную Эльзу окружало два мужчины – Случайный Охотник и Одинокий Путник. Первый не нравился ей по причине его случайности в ее жизни, другой – из-за печати одиночества, лежавшей на его изборожденном глубокими морщинами челе… ей, собственно, и морщины его тоже не нравились. Зато лицо Случайного Охотника было гладким и блестело – недолго думая, Умная Эльза предпочла сделать своей второй половиной именно Случайного Охотника.
Впрочем, не без оговорок.
– Мне нравится Ваше лицо, но не нравится все остальное, – честно сказала Умная Эльза. Кстати, став полноценной личностью, она тут же естественно перешла с языка глухонемых на певучий язык слышащих и зрячих.
– Хорошо, что хоть лицо нравится, – на том же языке, с детства знакомом каждому, живо откликнулся Случайный Охотник. – Мне в Вас, например, совсем ничего не нравится. Вы не женщина, а какой-то просто мужчина дикий.
– Это потому, – рассмеялась Умная Эльза, – что объективные условия, в которых мы оказались, трансформировали до неузнаваемости стан мой тонкий и весь мой задумчивый вид!
– Между прочим, смех Ваш, и грустный, и звонкий, они тоже трансформировали до неузнаваемости, – мелочно заметил Случайный Охотник.
– Я понимаю, что все это отнюдь не содействует развитию чувства сердечной привязанности, – продолжала Умная Эльза. – Однако Вам, тем не менее, придется стать моим мужем, ибо другого выбора у Вас нет. Я же, со своей стороны, постараюсь забыть, что меня устраивает в Вас одно только лицо… С которого, правда, воду не пить.
Справедливости ради следует заметить, что Случайный Охотник и не предлагал Умной Эльбе пить с его лица воду – он вообще не понимал, как подобная глупость возможна.
Так или иначе – поскольку ситуация эта надоела уже и мне, и вам, дорогие читатели, – они наконец поженились, обойдясь теперь без обряда похищения невесты женихом и жениха невестой из боязни пройти тот же самый путь заново.
Несмотря на то, что брак был неудачным, у них сразу родилось несколько детей – причем некоторые родились умными, как Эльза, некоторые – случайными, как Охотник. Когда родители удосужились измерить все свое потомство, оказалось, что дети мал мала меньше. Разложив их на траве по росту, родители любовались детьми до тех пор, пока те не повзрослели и не обзавелись своими семьями. А Умная Эльза и Случайный Охотник все смотрели и смотрели на траву, где совсем недавно лежали многочисленные дети… Потом они вздрогнули и, словно вспомнив что-то, с ужасом вгляделись друг в друга. На устах у каждого из них застыло слово «пора».
– Вам куда пора? – спросила Умная Эльза.
– На Северный полюс, – ответил Случайный Охотник, – лед долбить. – И тихо, но твердо спросил: – А Вам?
– Мне в Змбрафль, – облегченно вздохнула Умная Эльза, испугавшаяся было, что Случайному Охотнику пора туда же, куда и ей. – Я ведь одна владею информацией, за которую дорого заплатила бы любая цивилизованная страна.
Тут они опять вздрогнули, словно вспомнив что-то еще, и опять вгляделись друг в друга с тем же выражением лиц.
– Все это было так давно! – уловила настроение момента Умная Эльза.
И оказалась, между прочим, совершенно не права. Потому что все это не только было совсем недавно, но и вовсе не было: Умная Эльза у себя в Змбрафле, а Случайный Охотник у себя во льдах уснули – одна тревожным сном, другой богатырским, и приснилась им обоим злополучная глава, а именно эта, данная нам в ощущении.
– Ужасно, что в моих снах я всегда выгляжу как полная фефела! – сказала себе Умная Эльза.
– Прекрасно, что в моих снах я всегда выгляжу как малый не промах! – сказал себе Случайный Охотник.
Если обожаемый мною читатель заметил, я сейчас использовал один из самых безобразных писательских приемов. Он состоит в том, чтобы бесстыдно объявить сном все то, во что мы все несколько часов так внимательно вчитывались. Мы переживали, мучались, кусали ногти и рукти, не спали ночей, следя за событиями, и вдруг – ррраз: в последних строках своего письма автор сообщает нам: это был всего лишь сон, приснившийся даже не одному, а сразу двум героям, и, стало быть, никаких таких событий вообще не происходило!
Разумеется, в подобных случаях читатель испытывает особенно острую любовь к автору и просто готов расцеловать его, подкараулив где-нибудь в темном переулке за много километров от ближайшего жилья. Автор же, в свою очередь, именно такой реакции и добивается: мило его сердцу стать объектом столь сильных эмоций, ибо это ведь и называется славой. А любой настоящий писатель ради славы ничего не пожалеет – тем более читателя!
Впрочем, те из вас, дорогие мои, кто не заметил столь искусно исполненного мною приема и все еще пребывает в приятном заблуждении относительно канарского периода жизни Умной Эльзы и Случайного Охотника, пусть читают дальше: очень может статься, что в конце концов Канары и не окажутся сном! Поскольку есть ведь еще и высший пилотаж литературного искусства. Он в том, чтобы, объявив нечто сном, впоследствии тонко намекнуть: сон-то это, дескать, сон, да вот почему-то откликается он в реальности и имеет в ней не только место, но и самые что ни на есть трагические последствия. Этакий сон, перерастающий в еще более кошмарную явь… отличный, между прочим, ход! Он, кстати, дает читателю полное право не подкарауливать автора в темном переулке за много километров от ближайшего жилья, а расцеловать его прямо где придется, причем расцеловать без суда и следствия. Впрочем, особенно-то,
