– Наш батальон призван проложить путь к рейхстагу через Кенигсплац. Прямо скажу: на этой площади нам понадобится весь наш боевой опыт. Гитлеровцы взяли площадь под обстрел с трех сторон. Как никогда, приобретает значение личная инициатива и находчивость. В бушующем огне команды не жди. Каждый солдат сам себе командир. Сам определяй, где перебежать, где переползти, где передохнуть. В ходе боя коммунисты должны показать это личным примером.
Парторг батальона Исаков зачитал проект решения:
– «Оказать всемерную помощь командирам в подготовке предстоящего боя, чтобы каждый воин хорошо усвоил боевую задачу, овладел приемами боевых действий, осознал ответственность последнего штурма.
Коммунистам идти впереди, презирая опасность и смерть. Возьмем рейхстаг, очистим Германию от фашистской скверны – и конец войне».
Проголосовали дружно.
Закрывая собрание, Исаков сказал:
– Пусть как весенний гром прогремит в Москве салют в честь Победы!
Глава восьмая
По рейхстагу – огонь!
1
Артиллерийский налет был хоть и коротким – всего десять минут, – но мощным. Несколько десятков орудий обрушилось на рейхстаг и парк. Кенигсплац окутало дымом, здание рейхстага скрылось в нем совершенно.
Капитан Давыдов спустился в подвал проверить готовность к атаке. Бойцы натаскали к окнам кирпичей и досок, уложили их так, чтобы легко было выскакивать по ним наружу. Комбат попытался было поговорить с командирами рот, но, как ни кричал, те его не слышали. Пришлось объясняться жестами. Больше всего оглушали разместившиеся в доме орудия и «катюши». Грохот их выстрелов метался по коридорам и комнатам, словно искал, где бы ему вырваться из помещения.
Батальон Давыдова, как и батальон Логвиненко, атакует в первом эшелоне. Комбат решил атаковать поротно. Собственно, практически батальон даже при желании не мог включиться в бой одновременно – для этого просто не хватало окон. Но даже если бы они и нашлись, бросать весь батальон сразу не было смысла – неизвестно еще, как сложится обстановка на площади. Маловероятно, чтобы в результате артиллерийской подготовки огневые точки противника оказались полностью подавленными. Целесообразнее для начала послать одну роту, затем, в случае успеха, вторую…
Рота Греченкова рассредоточилась около окон повзводно. Люди стояли наготове, слегка наклонившись вперед и чем-то напоминая бегунов на старте. Командиры взводов не сводили глаз с Греченкова – ожидали его сигнала.
Давыдов, подойдя к командиру роты, показал на циферблат часов. Тот понимающе кивнул – до конца арт-налета оставалось две-три минуты, пора начинать. Группа полковых разведчиков, стоявшая у левого окна, уже ринулась по подмосткам на площадь. Первым побежал Правоторов.
Командир роты поднял руку и резко взмахнул. По настилу в окна устремились бойцы, обвешанные гранатами. Лейтенант отметил первых: сержанты Сергей Такнов, Николай Досычев, Василий Лосенков, Зуев, Федоренко. Вслед за командирами отделений в оконный проем нырнул лейтенант Литвак. Греченков с разбегу помчался по доскам следом, за ним побежал приземистый Анатолий Бородулин. «Ординарца из рядовых взял, – отметил Давыдов. – Такнова поставил на отделение. Это правильно».
С третьим взводом выскочил в окно Исаков. На ходу придерживая рукой пилотку, оглянулся на Давыдова возбужденными глазами, как бы говоря: «Счастливо оставаться, не беспокойся, все будет в порядке, комбат».
Замполит Субботин с завистью посмотрел ему вслед – он собирался идти на штурм, но в последний момент был контужен фаустпатроном и ранен в голову.
Внезапно грохот канонады смолк, только гул городского боя доносился издали.
Второй и третий взводы роты Греченкова еще продолжали выбегать, но комбат уже видел, что начало штурму положено, рывок на площадь совершен организованно. Кошкарбаев и Атаев с последними своими бойцами тоже готовились покинуть «дом Гиммлера».
Давыдов подошел к командиру первой роты:
– Будь наготове.
– Ясно, товарищ капитан.
Комбат поднялся на второй этаж, надеясь оттуда увидеть, в каком положении находится рота Греченкова. Если ее бросок оказался успешным, можно будет направлять и остальные роты. Но он ничего не увидел – над площадью висело непроницаемое облако дыма и пыли. Снова спустился вниз. От Греченкова не было никакой весточки и по телефону. «Значит, рота еще не залегла, продвигается». На площади беспрерывно раздавались взрывы. Там и сям их вспышки пробивали толщу пыли и дыма – это фашисты били наугад, по всей площади: они догадывались, что вслед за артналетом советские воины пойдут на штурм. А через минуту- другую Греченков по телефону подтвердил догадку: спереди, справа, слева противник поднял адскую, все нарастающую стрельбу. Били орудия, пулеметы, фаусты. Роте пришлось залечь.
Вражеские снаряды и мины обрушились и на стены «дома Гиммлера», влетали в окна. Из числа выбежавших солдат часть вернулась, встретив шквальный огонь. Да, видно, немало фашистских огневых средств сохранилось, и били они по заранее пристрелянным ориентирам. В общем, по всему видно, атака захлебнулась.
