чувствовалось, что здесь живет женщина.
— Садитесь, Виктор Сергеевич. — Она подала Панину кофе в закрытой фарфоровой чашке. — И смотрите сюда. Меня это беспокоит уже около месяца.
На экране засветилась жирная розовая линия. Сначала она шла почти горизонтально, затем круто заваливалась.
— Это обобщенный критерий производительности труда. От тех показателей, которые докладывают вам и другим руководителям стройки, — тонкий луч световой указки остановился на ниспадающей части графика. — Он отличается тем, что учитывает не только количество и качество сделанного, но и ряд факторов психологического характера. С людьми творится что-то неладное. Падает эмоциональный настрой, люди уже не получают удовольствия от работы. Если сегодня это еще не отражается на ваших, Виктор Сергеевич, показателях, то обязательно скажется завтра. Нужно что-то срочно предпринимать.
Начальник строительства молчал.
Он знал, что Марина имеет огромный опыт в области психофизиологической диагностики и фанатично предана своей профессии. Во время экспедиции к Марсу иногда казалось, что она ставит свои проблемы выше всех остальных. Впрочем, может быть, так и нужно? Чтобы каждый специалист трубил о своих делах, а уж увязывать их с главным, с целью экспедиции — это твоя забота, командир! Тебе дают информацию, а принимать решение должен ты. И никто, кроме тебя…
Марина говорила спокойно. Да, болезни на станции практически исключены. Даже случайные, казалось бы, заболевания, вроде аппендицита, и теперь еще требующие срочной операции, надежно прогнозируются машинами. Лаборатория диагностики с очень большой вероятностью дала на каждого данные с годовой гарантией. Впрочем, такую простую операцию, как удаление аппендикса, легко сделать и здесь.
— Но мы с вами, Виктор Сергеевич, — продолжала Марина, — материалисты и должны мыслить диалектически. Когда-то люди умирали от инфекционных, потом от сердечно- сосудистых заболеваний. Человек победил эти недуги. Но в последнее время то в одной, то в другой стране возникают невротические, быстро распространяющиеся заболевания. Бодрый, здоровый человек вдруг теряет интерес к работе, она не доставляет ему удовольствия, он уже не стремится к новым знаниям, к новой информации. Эти болезни так и назвали — информатизмы. Они длятся по многу месяцев, но легко вылечиваются, если человека перенести в другую информационную среду. Так вот, Виктор Сергеевич, — Марина посмотрела на своего командира, подчеркивая небольшой паузой значение своих слов, — на астероиде началась вспышка информатизмов.
Информатизмы. Панин знал это слово. Начинается с того, что люди заставляют себя ходить на работу. Именно заставляют. А потом наступает момент, когда они уже не могут себя заставить…
— Вы уверены, Марина? Где это началось?
— На шестом комплексе, Виктор Сергеевич. Смотрите.
Марина пересела к пульту видеоскопов, нажала кнопку. На экране появилась знакомая картина. Люди в легких скафандрах работают внутри центрального коридора, который должен стать вскоре центральной улицей астероида. Самая обычная работа. Команды, ответы, ни одного лишнего слова. Правильные команды, адекватные ответы…
— Ну и что? — спросил Панин.
— Это записано вчера, — сказала Марина. — А вот те же люди в первый месяц на астероиде…
Она нажала другую кнопку. Изображения на этот раз не было, только звук. Веселый рабочий гул. Шутки, красочные сравнения.
Раздался сухой щелчок — запись кончилась.
— Понятно, — сказал Панин. — Спасибо, Марина. Это очень ценные наблюдения. Если что-нибудь случится, я буду у себя.
Он встал и легким шагом вышел из кабинета начальника психофизиологической службы.
У Марины и ее подчиненных и до этих событий было немало забот. Хотя население астероида на здоровье не жаловалось, госпитальные койки пустовали, а отправлять на Землю никого не приходилось, работники психофизиологической службы зорко следили за эмоциональным настроем коллектива. Каждое утро (а на станции поддерживался земной суточный ритм) они подробно анализировали состояние людей. Адаптация проходила плавно. Работоспособность поддерживалась на заданном уровне. Молодежь не отказывалась от своих привычек: пела, танцевала, шутила. Да и Марина в свободные часы веселилась вместе со всеми.
И вдруг этот неожиданный удар.
Марина и Панин ежедневно бывали теперь на шестом комплексе. Беседовали с людьми, просматривали данные психофизиологического анализа. Сомнений больше не было. Расхождение двух критериев увеличивалось с каждым днем.
И Марина и Панин хорошо знали эту интернациональную группу специалистов. Спокойные, выдержанные люди. Дисциплинированные и опытные рабочие. Несколько месяцев назад за их работой приятно было наблюдать. Они трудились с каким-то внутренним упоением. Выглядело это так — записи сохранились. Вот двое легко поднимают зеркальный блок антенны и, чуть оттолкнувшись индивидуальными двигателями, подносят его к месту монтажа. Незаметное движение — и блок точно ложится в свое гнездо. Двое других плазменными аппаратами приваривают блок. Ничего лишнего; кажется, что смотришь на часовой механизм сквозь прозрачную заднюю крышку. Оборот колеса — высвечиваются секунды; потом минуты, часы, сутки. И ты знаешь, что если будешь наблюдать недели, месяцы, годы, то так же четко, а главное — обязательно, в нужный момент на циферблате появятся недели, месяцы, годы…
Сейчас все по-другому. Группа канадских рабочих завершала монтаж солнечной ловушки. Огромные зеркальные поля этого удивительного сооружения будут улавливать солнечную энергию, концентрировать ее и передавать на земные приемники. Энергия Солнца не только обеспечит работу различных механизмов, но и даст людям тепло, подогреет морскую воду на северных курортах. Благородная, величественная задача! Но…
Командный пункт шестого комплекса. Дежурный инженер раздраженно докладывает главному командному пункту, что если за ближайшие 72 часа не прибудут новые зеркальные блоки (а их изготовляют на Земле), то график работ окажется под угрозой срыва. Как обычно у иностранцев, говорящих по-русски, у него от волнения появляется заметный акцент. Паузы между отдельными предложениями увеличиваются, он как бы сначала мысленно строит фразу и только потом произносит ее… Но ведь и раньше было сколько угодно случаев, когда блоков оставалось всего на сутки. Не на трое суток. а на одни! Однако никого это не раздражало. Никто никогда не сомневался, что детали прибудут вовремя…
А вот обычная работа по наращиванию зеркального поля ловушки. Поднесен очередной блок, он опускается. Пауза… Блок снова приподнимается и лишь с третьей попытки ложится на свое место. Пока еще нет взаимных упреков, замечаний, ругани. Но все это будет. Таков закон замкнутых коллективов. Появятся лидеры, рабочая совместимость нарушится. Работа перестанет быть лекарством вместо того чтобы сглаживать конфликты, она будет их вызывать
Спустя несколько дней Панину доложили, что шестой комплекс впервые за все время строительства не выполнил дневного задания. Через несколько минут Виктор Сергеевич был уже в кабинете Марины. По лицу ее было видно, что она в курсе событий.
Что будем делать? — Панин устало опустился в кресло — Пока это не страшно, них
